К читателям,

Сегодня я возвращаюсь к рассказу о строительстве объектов для сочинской Олимпиды 2014 года, одним из которых был объект в Геленджике, прозванный по инициативе Сергея Колесникова в 2010 году и Алексея Навального в 2020, то есть ровно через десять лет, «дворцом Путина».      

Итак,                                     

                                        1

             «Игры, которые мы заслужили вместе с тобой…»

                                                                                 Гимн Сочи 2014

В начале 2007 года появились упорные слухи о том, что сессия Международного Олимпийского Комитета, которая должна была состояться летом того же года, примет решение о проведении Олимпийских зимних игр в России, и в Сочи наступило радостное и напряженное ожидание. Все говорили о решении МОК как о деле решенном.

В Москве среди тех, кто имел отношение к спорту или к строительству спортивных объектов, тоже наступило радостное ожидание, хотя отношения России с западными странами в этот период стали неуклонно и с нарастанием темпа ухудшаться. Некоторые чиновники на Старой площади тихо говорили, что дело «почти решено» или «есть очень большие шансы», но говорили это те, кто знал мало. Те, в том числе в Кремле, кто действительно мог знать о ситуации в Международном Олимпийском Комитете, молчали напряженно, но с оптимизмом, и у меня стало складываться впечатление, что шансы у России, несмотря на начавшееся охлаждение с Западом, действительно большие.

Когда же летом 2007 года решение МОК в Гватемале о проведении зимних игр было принято, то радости в Сочи не было предела. Все только и говорили о том, что теперь Сочи «станет золотым».

– Теперь мы свое получим! – так подвел итог ожиданиям сочинцев Виктор Петрович Каминский, поднимая бокал вечером в кафе на пляже санатория «Беларусь». – Жили заброшенные и всеми забытые двадцать пять лет, а теперь мы свое возьмем. Вся Россия Сочи отстегнет! И весь мир!

На фото: Петрович в настроении

На Старой площади тоже была радость и возбуждение. Чиновники Управления делами Президента ходили по коридорам, переходя на трусцу в направлении кабинетов высокого начальства, с напряженными спинами, ожидая «всего». Любимым тостом стал тост Шарикова: «Желаю, чтобы все!» 

У меня ситуация была сложная, хотя понимал я это один. Остальные мне откровенно завидовали.

Получилось так, что в 2004 году после конфликта на реконструкции Государственного Кремлевского Дворца и «Особой зоны Президента РФ, меня и «Москонверспром» из Кремля начали удалять. Но удалять начали, передвигая в Сочи, не зная, что через пару лет там начнется суперстройка…

Краткую историю того конфликта следует знать тем, кто хочет разобраться в президентских «дворцах»…

                                             2

                  Когда деньги делит Паниковский

Здесь я не буду рассказывать о том, почему и как я получил контракты на реконструкцию ГКД и «Особой зоны Президента», об этом можно прочитать в опубликованных мною в 2013 году материале (ссылка – https://valerymorozov.com/news/1596 ).  

Тогда, в 2003 году, мы заключили два контракта: на проектирование реконструкции инженерных систем, в частности, системы кондиционирования, и на поставку нового оборудования и выполнение работ по монтажу и пусконаладке. За пять месяцев мы разработали проект и провели замену оборудования и реконструкцию всей системы кондиционирования, самой мощной в России, Европе и Америке (по мощности системы кондиционирование ГКД уступает только нескольким объектам в Саудовской Аравии и Китае). При строительстве ГКД систему кондиционирования проектировали и строили 4 года. Под напором руководства ГКД мы сделали за пять месяцев, и 1 сентября 2003 года система заработала, и ГКД открылся для публики балетом «Щелкунчик»…

Это оценили в Кремле, и нам отдали третий контракт на первую стадию проектирования (ТЭО, дизайн и проект без рабочей документации)  реконструкции всего дворца, включая «Особую зону», которая соединяет ГКД с Большим Кремлевским Дворцом.

Тут оказалось, что к маю 2005 года нужно было завершить всю реконструкцию, потому что на 60-летие Победы в Москву приезжают лидеры всех ведущих государств, и Владимир Путин будет принимать их в Кремле, в ГКД, в «Осообой зоне», а потом все они будут присутствовать на Параде. Чтобы успеть, нужно было начинать строительные работы, пока мы делали проект, как это мы делали на реконструкции системы кондиционирования, то есть все делать одновременно: и проектировать, и выпускать рабочую документацию, и заказывать оборудование, и выполнять строительные и монтажные работы.

Мы сосредоточились на проектировании, а на строительные работы была взята другая компания. Мы подготовили контракт на рабочую документацию, и отдали его в ГКД. Мне обещали подписать контракт, как только будут выделены деньги из бюджета, а пока попросили изготовленную документацию сразу же отдавать в ГКД на согласование и строителям на исполнение, а также вести авторский надзор за строительными работами.

Тут надо отметить, что за первый и второй контракты ГКД с нами расплатился, хотя и не  полностью: часть дополнительных работ не была оплачена. Нам объяснили, что ждут выделение средств.

Первым гененральным подрядчиком по строительным работам, который начал работать в ГКД, был «Спецстрой» Министерства обороны, а когда он ушел, бросив работы, не получая оплаты, на его место зашел «Главмосстрой». Однако, за выполненные в 2003 году работы ГКД полностью с «Главмосстроем» также не расплатился, и тот тоже ушел с объекта, а на его место руководитель московского строительного комплекса Владимир Иосифович Ресин завел «Моспромстрой» во главе с Василь Василичем Морозом, который был иззвестен в Москве с советских времен как способный обломать и выжать любого заказчика.

На фото: Василь Василич Мороз («Глыба»)

О наших совместных приключениях с Морозом по кличке «Глыба» можно прочитать здесь – https://valerymorozov.com/news/91 ).

Однако, неплатежи строителям не прекратились. Система первого этапа (смотри предыдущий материал) уже сложилась, и бороться с ней стало очень трудно. Однако, Василь Василичу удалось значительно снизить неплатежи. Лужков и Ресин жестко встали на его сторону, и Морозу удавалось с задержкой и не полностью, но выдавливать деньги, хотя сломать уже сложившуюся систему он не мог.

Реперная точка 11. На этом этапе любой объект УДП РФ уже окончателно оформился как «поляна», которая имеет не только функцию государственного объекта и организации, но и функцию по обеспечению чиновников клана дополнительным доходом. При этом, функция по обеспечению неучтенного дополнительного дохода при строительстве и эксплуатации объекта стала к этому времени доминирующей и определяющей. Государственные функции отошли на второй план, превращаясь в функции прикрытия.

Клану заказчика деньги надо было с кого-то снимать, и снимать столько, сколько заказчику надо было, чтобы распределлить по всей иерархической лестнице. Все упиралось в верхнюю границу стоимости работ.

Реперная точка 12. Верхняя планка стоимости работ по контрактам устанавливается государственными расценками и сметами. Поднять ее можно двумя согласованными действиями: накруткой смет проектной организацией и согласием с этой накруткой государственных структур, выделяющих и контролирующих финансы.

«Москонверспром» отказывался накручивать стоимость и завышать планку, в том числе потому, что любое завышение документируется, может быть отслежено, выявлено и предъявлено тому, кто это завышение сделал, прежде всего проектной организации.

У госструктур, выделяющих финансы, были в тот период свои приоритеты, «поляны», свои кланы, и в те годы обеспечить их согласие на завышение планки без указания с самого верха госпирамиды было трудно.  Тем более, когда непосредственный исполнитель отказывался поднимать стоимость работ.

Таким образом, в Кремле сложилась сложная для заказчика ситуация:

– Мороз, за которым стояли Ресин и Лужков, упирался и давил, заставляя заказчика платить.

– Морозов отказывался завышать стоимость и сметы.

– Минэкономики и Минфин дополнительных денег без обоснования и команды с самого сверха выделять не хотели.

Выход был найден: руководство ГКД согласилось на предложение Мороза заменить «Москонверспром» на проверенный и готовый на все, умеющий поднимать планки «Моспроект-2».

С этого момента «Моконверспром» начали выдавливать. ГКД стал задерживать платежи за выполненные работы по подписанному контракту и затягивать подписание контракта на изготовление рабочей документации, требуя, чтобы мы продолжали работать. «Объект президентский, суперважный, Путин в мае 2005 года будет принимать там гостей со всего мира. Если сорвете, всем голову снимут. Надо закончить, а там разберемся,» – давили на меня.

Однако, мы уперлись. После серии писем руководству ГКД и УДП РФ, на которые мы не получили ответа, я сдела две вещи, которые никто до меня в истории не делал: написал письмо Прокурору Москвы и подал иск в суд на Государственный Кремлевский Дворец, то есть на объект Управления делами Президента РФ в Московском Кремле.

                                           3

Не всё то светит, что блестит или Свет свету рознь   

Во всей этой истории был еще один интересный эпизод, раскрывающий детали и особенности механизма «сбора зелени с поляны», важные для понимания дальнейших событий.

Проект по «Особой зоне» был на контроле в Администрации Президента, и в техническом задании, полученном мною из Администрации Президента, было требование об установке в «Особой зоне» в кабинете Президента РФ специальной системы освещения, которая дожна была позволить тележурналистам вести съемку без использования дополнительного специального освещения. Это означало, что в кабинете должен был быть обеспечен высокий и ровный уровень освещенности и исключены любые блики, то есть должно быть светло, как в солнечный день в лесу: ни теней, ни бликов, видно все идеально без напряжения глаз.

Руководитель протокола президента Игорь Щеголев сказал мне, что Владимиру Путину нравится архитектруный стиль его кабинета в Ново-Огарево, и мы должны запроектировать кабинет в «Особой зоне» в том же стиле. При этом, в резиденции «Ново-Огарево» кабинет был для съёмок неудобен, и кабинет в «Особой зоне» предназначался как место официальных съёмок встреч президента.

Нас пригласили в президентскую резиденцию «Ново-Огарево», мы туда съездили, прошли в кабинет, который известен по телевизионным репортажам, осмотрели его и поняли, какой архитектурный стиль нравился Путину.

Стало понятно, почему в Ново-Огарево было сложно делать телевизионную съемку. Операторам не хватало ни места, ни расстояния для удачного ракурса. Кабинет был выполнен в классическом стиле, но форма его была нестандартной. Свободное место, где можно было устанавливать телекамеры, представляло собой по форме букву «Т», где верхнее поперечное пространство занимал стол президента, а длинную вертикаль занимал стол для заседаний.

На фото: В.В.Путин и И.О.Щеголев в кабинете президента в Ново-Огарево

В отличие от Ново-Огарево, бывший Банкетный зал «Особой зоны», в котором в советские времена собиралось Политбюро ЦК КПСС во время съездов, имел форму широкого прямоугольника. Площадь его была 200 квадратных метров, что позволяло вести съёмку встреч президента с отдельными гостями или группой до десяти человек с любого ракурса и расстояния. Именно поэтому было принято решение сделать кабинет президента в бывшем Банкетном зале.

В соответствии с техзаданием мы сделали проект, в том числе связались с немецкой фирмой «Интерференц», которая специализировлась на разработке специальных систем освещения. С «Интерференц» мы уже работали, и знали, что они делали уникальное оборудование и могли выполнить любое задание.

Разработанное немцами оборудование имело форму классических люстр, но было способно обеспечивать требуемое качество освещения.

Дизайн проект «Особой зоны» был согласован с Администрацией Президента и утвержден Путиным. Занимался этим Щеголев, который предупредил меня, что отступления от проекта недопустимы. Для презентации мы сделали видеофильм, который позволял увидеть будущие помещения и интерьеры. Ноутбук с видеофильмом я передал Щеголеву для показа Путину.

– Владимир Владимирович утвердил проект. Хочу предупредить, что Владимир Владимирович очень внимательно, пункт за пунктом проверяет все. Если у вас ковер имеет рисунок, которого в реальности сейчас нет, то вам придется изготовить ковер именно с этим рисунком. Это я вам для примера, – сказал мне Щеголев, возвращая мой компьютер после показа и утверждения Путиным.

То, что было заложено в проекте «Особой зоны» было не дешевым, в том числе, например, мебель, но все это было возможно купить в открытом доступе. Ничего специально изготавливать не предполагалось. Это означало, что поставщик много денег заработать или заложить не мог. Исключение состовляло спецоборудование, которое поставлялось по линии ФСО и ФСБ, и специальные люстры «Интерференц». Это и оказалось решающим моментом.

Заказчик закупил люстры напрямую и не те, которые были специально разработаны в Германии. Люстры, которые повесили в кабинете президента, по информации от самих сотрудников Кремля, были изготовлены в Армении, арестованы на российской таможне как контрабанда, там и приобретены за 5% от суммы, выделенной из бюджета на закупку люстр «Интерференц». Бюджетные деньги оказались «освоены».

Все мои попытки, – кстати, как и попытки офицеров ФСО, в том числе коменданта резиденции Президента, Большого Кремлевского Дворца и «Особой зоны» Николая Александровича Дёмина, отвечавшего за объект,-  заставить заказчика выполнить то, что было заложено в проекте, утвержденном президентом Путиным лично, и на что были выделены средства из бюджета, блокировались и не принесли результата.

– Я доложил своему начальству, – сказал мне Дёмин. – Получил в ответ. Сказали, чтобы я не вмешивался…

Люстры остались висеть. Несоразмерно огромные, с сотнями стеляшек, они светили, блестели, слепили, грели воздух и затылки высоких гостей, но задачу не решили. Кабинет не мог быть использован как место съёмок без применения дополнительного оборудования. Кабинет оказался никому толком не нужен…

После того, как в Московский Кремль пришел прокурор, разразился скандал. Убрать меня с объекта было нельзя. Проект был наш, мы заканчивали рабочую документацию по «Особой зоне», времени на замену нас другим проектировщиком не было.

Начальник Главного управления капитального строительства УДП РФ А.В.Чаус, которому было поручено загасить конфликт, предложил мне вариант: я забираю письмо из Прокуратуры, довожу реконструкцию «Особой зоны» до приемки объекта Администрацией Президента, не зависимо от того, что и когда мне заплатит ГКД, а Управление делами дает мне объекты в Сочи и разрешает идти на ГКД в суд…

Так оказалось, что когда в 2007 году МОК принял решение о проведении зимней Олимпиады в России, на объектах Управления делами Президента РФ в городе Сочи уже работал в качестве генерального проектировщика и генерального подрядчика «Москонверспром».

Мне завидовали, а я понимал, что наступают сложные и опасные времена…

(Продолжение следует)