(из серии «Америка Трампа и новый мировой порядок», часть 13)
Война на Украине, независимо от сроков её окончания и конкретных результатов, вошла в свой финальный акт, что стало прямым результатом политики Трампа, которую он проводит с момента своего избрания Президентом США на второй срок.
По словам Госсекретаря США Рубио, Трамп изначально был уверен, что этой войне «нужно положить конец». Трамп рассматривал украинско-российский конфликт как «затяжной, тупиковый», как «опосредованную войну между ядерными державами, в котором США помогают Украине, в войне с Россией».
Фактически, начиная с марта 2025 года, Белый дом начал выходить из конфликта. Встреча российской и украинской делегаций в Стамбуле 16 мая и последовавший за ней телефонный разговор Трампа и Путина окончательно запустили финальный акт войны.
Однако, есть еще один важный аспект в политике Трампа. Как показывает его опыт инвестора и девелопера, Трамп не инвестирует в свои проекты его личные капиталы. Он всегда использует внешние источники инвестирования. Поэтому он не только не намерен тратить деньги США на Украину, но и возвращает те деньги, которые потратил на войну в Украине Байден.
Встреча в Стамбуле прошла ровно через три года после того, как Зеленский, в 2022 году, отказался от подписания мирного соглашения, уже согласованного в том же Стамбуле делегациями России и Украины. И за решением Зеленского стоял Байден.
Переговоры в Стамбуле в мае 2025 года отличались от предыдущих принципиально. В Стамбуле – 2 незримо, но активно участвовали все участники конфликта, не только Путин и Зеленский, но и Трамп, и европейские лидеры. И то, что все лидеры сторон активно проявляли свое участие и свою заинтересованность в переговорах, стало результатом «игры в четыре руки» Трампа и Путина.
Три года Зеленский отказывался от любых переговоров с Россией. Более того, он специальным Президентским Указом запретил всем украинцам вести переговоры с Россией. За призыв к переговорам в Украине давали тюремный срок. Зеленского поддерживали лидеры Франции, Великобритании, Германии и ЕС, а также Байден, который за весь период войны ни разу не говорил с Путиным.
Начиная с 2014 года, с Минских соглашений, США, активно поддерживая Киев, уходили от прямого участия в переговорах. Вашингтон, контролируя и определя ход переговорного процесса, создавал впечатление, что находится вне и над переговорным процессом.
Сменив Байдена в Белом доме, Трамп мог выйти из войны только при условии, что он заставит стороны начать мирные переговоры и таким образом проявит себя миротворцем. Только имея такой результат, Трамп получал возможность выйти из войны, оставив ответственность за итоги войны на Киев, Москву и европейские страны.
И Путин помогал Трампу. Они играли «в четыре руки», заставляя Зеленского и его европейских союзников втягиваться в переговорный процесс, считая, что они загоняют в ловушку Путина и Трампа. Путину даже пришлось забыть и отказаться от нелегитимности Зеленского, перестать настаивать на необходимости отмены Зеленским его же Указа о запрете на ведение переговоров с Россией. Путин пошел на все это, подыгрывая Трампу, и в им удалось вовлечь Зеленского и европейских лидеров в переговорный процесс, в Стамбул 2.
Однако, Стамбул -2 показал, что заключить соглашение нынешние Украина и Россия напрямую без поражения одной из сторон не могут, что мир возможен только через соглашение между Россией и США, потому что условия мира определяются не столько отношениями Украины с Россией и не отношениями России и Европы, но именно отношениями между США и Россией.
Более того, при согласии Белого дома и Кремля на скорейшее завершение военных действий, тем сторонам конфликта, кто не согласен с Москвой и Вашингтоном, очень сложно, практически невозможно будет продолжать войну.
Однако, закончить войну очень сложно. И главная проблема состоит в выработке конкретных условий мирного соглашения, потому что в этом процессе сохраняются непримиримые противоречия.
Главное противоречие заложено в отношении противоборствующих сторон к самому конфликту, в понимании его причин, уровня и глубины противостояния. Причем, наиболее отличается понимание характера войны Россией и Украиной, с одной стороны, и Западом, который стоит за Украиной, в том числе европейскими странами, с другой стороны.
Для России и Украины конфликт давно поднялся до уровня экзистенциальной угрозы, до уровня войны, в которой Россия или Украина могут потерять свою цивилизационную природу, основу государственной системы, саму государственность, к гибели правящих кланов и элит.
В России война воспринимается как вторжение Запада на историческую русскую территорию, русский мир, как традиционный, исторический вызов и повторение того, с чем сталкивалась Россия многократно в своей истории. Россия считает, что Запад лишь использует украинское государство, украинских националистов и народ для борьбы с Россией.
Опрос общественного мнения, проведенный в России несколько дней назад, показал, что россияне считают главными врагами России не Украину, которая в списке врагов занимает лишь четвертое место, а Францию (1-е место), Великобританию (2-е место), Германию (3-е место), а за Украиной в списке врагов России идет Польша. США Трампа с первого места переместились на последнее – 6-е место и замыкают списки вражеских государств.
На Украине война воспринимается как вторжение России, которое направлено на уничтожение нарождающейся государственности, формирующейся национальной элиты, украинства как правящей идеологии.
Перед вторжением Путин и его окружение не предполагали, что столкнутся с такой угрозой и таким уровнем сопротивления. Они не понимали природы и глубины противоречий между русской цивилизацией и украинством, которое при попустительстве самой же Москвы выросло из радикального и маргинального националистического крыла в государственную идеологию правящих элит. Путин и его окружение недооценивали решимость Запада оказать поддержку Украине.
Именно недооценка Путиным и его кланом цивилизационного фактора, глубины противоречий между украинством, базирующимся на национализме, и русской цивилизацией, которая создана и существует на территориально-общинном принципе организации и многонациональности России, привела к тому, что Путин начал вторжение, недооценив способность к сопротивлению украинских националистов, их упорство и готовность к самопожертвованию.
Для Кремля, лично Путина, для правящей элиты, а со временем, с нарастанием ожесточения военных действий и для большинства народов России, война на Украине стала экзистенциальной угрозой. Все остальные интересы, в том числе экономические, политические и государственные, отошли в сторону и стали второстепенными по сравнению с войной.
Именно этим объясняется готовность Путина, его окружения пожертвовать интересами, которые еще три года назад считались стратегическими и приоритетными. Этим объясняется, например, готовность Путина отдать Турции, Израилю и США Сирию, оставив в Сирии лишь российские военные базы. Защита режима Асада стала для Кремля второстепенной задачей, а вот военные базы могут сыграть важную роль в случае перерастания конфликта на Украине в полномасштабную войну с Западом, поэтому за военные базы Россия готова воевать. Нынешняя ситуация в Сирии и вокруг нее дает Кремлю больше вариантов стратегической игры на Ближнем Востоке.
Этим объясняется поддержка Москвы политики Трампа в отношении Ирана, которая направлена на недопущение производства ядерного оружия Тегераном, снижение влияния Ирана на Ближнем Востоке, но одновременно на восстановление американо-иранских экономических отношений, что позволит в полном масштабе вернуть иранскую нефть на мировой рынок через американские компании и обеспечить снижение мировых цен на нефть и электроэнергию, что является приоритетом для Трампа и его команды на период перехода экономики и финансовой системы США на новый технологический уклад.
При этом, Москва создает военно-политический союз с Тегераном, способный обеспечить защиту именно стратегических интересов России, прежде всего военных, в Центральной Азии, Закавказье, а в случае необходимости, и на Ближнем Востоке.
Именно этим объясняется «безразличие» Кремля, лично Путина и его правительства к санкциям, которые, как на конвейере, принимал Запад все три года войны. Потери финансовые и экономические имеют для Путина и Кремля второстепенный характер именно потому, что перед Россией стоит экзистенциальная угроза, а война на Украине способна перерасти в полномасштабный ядерный конфликт, к которому и готовится Москва.
Санкции рассматриваются Москвой как ограничительные, недружественные, даже враждебные меры, но они не несут для России и Путина экзистенциальной угрозы, которую несет война на Украине, возможность перерастания этой войны в ядерный конфликт с США.
Этим объясняется и отношение Москвы к Соглашению между США и Украиной о создании инвестиционного фонда (сделка по минералам). Фактически, Путин и Кремль активно, не скрывая своей позиции, поддержали это Соглашение, хотя оно распространяет действие американского законодательства на территорию Украины, территорию исторической России.
Москву устраивает, во-первых, передача Киевом фонду права выкупа и распоряжения газотранспортной системой Украины, использования ее американскими компаниями для транспортировки и продажи российского газа в Европу. Путин и Газпром пытались несколько лет добиться участия в управлении газотранспортной системой Украины, но Киев не пошел на это. Теперь простаивающие газопроводы, включая «Северные потоки», нефтепроводы, самые большие в мире подземные газохранилища, все это наследство Советского Союза, будут проданы по цене металлолома американскому фонду и переданы в управление американским компаниям, которые будут покупать газ в России по цене в 2.5 раза ниже цен на газ в Европе и продавать европейским потребителям.
И это в нынешней ситуации устраивает Москву, потому что Трамп обеспечит бесперебойную поставку российских энергоносителей в Европу, а в случае падения европейского спроса, в другие регионы мира, где экономика, энергетика будут развиваться.
При этом, Москва надеется на то, что со временем американо-украинский фонд станет и российским. После наступления мира на Украине у России будут очень большие возможности влиять на ситуацию, на цены, и американские корпорации будут заинтересованы не столько в сохранении контроля над Украиной, сколько в развитии американо-российского сотрудничества.
Экзистенциальным характером угрозы со стороны Украины, режима Зеленского, нарастанием ожесточения боевых действий объясняется «слабая» реакция Москвы на заморозку российских активов, в том числе более 200 миллиардов долларов, находящихся на счетах европейских банков. Заморозка для Москвы чувствительна и неприятна, но не несет угрозу ни экономике, ни режиму, ни существованию России как государства.
Более того, заморозка этих активов стала результатом ошибок Кремля, ближайшего окружения Путина и его лично в период подготовки к вторжению и начала спецоперации, и возвращаться к этой теме, устраивать по поводу этих активов разборки, расследования, большой шум Путину не нужно.
Заморозка рассматривается Москвой как временная санкция, и нагнетание вокруг этих активов напряжения не отвечает интересам ни Кремля, ни Путина лично, ни тех, кто «профуфукал» эти миллиарды долларов. Им лучше молчать и тихо делать все, чтобы вернуть эти деньги в бюджет России.
Например, эти замороженные активы, при согласовании и Трампом (а возможно, что с Уиткоффом и Трампом это уже согласовано), могут быть направлены в инвестиционный фонд, который создает Вашингтон на Украине, для восстановления и развития разрушенной транспортной, в том числе портовой, и энергетической инфраструктуры, в том числе на территориях, вошедших в состав России, как вложения Москвы, на которых фонд получит разрешение действовать. При этом, инвестиции эти будут вложениями России, российских корпораций.
Однако, если замороженные активы будут отняты ЕС, изъяты и направлены Украине, например, на закупку вооружений, это решение Запада может коренным образом изменить ситуацию. Для Москвы, как и для большинства населения России, это станет актом агрессии, войны. Путин будет вынужден действовать максимально решительно и в отношении тех, кто примет такое решение, и в отношении тех из его ближайшего окружения, кто допустил такую ситуацию.
В случае конфискации активов Москва может принять решение о конфискации собственности всех европейских компаний и банков, а также нанесении ударов по объектам, применении военной силы напрямую и через прокси в отношении компаний и организаций стран, которые конфисковали активы.
Экзистенциальный уровень войны на Украине объясняет форму, стратегию и тактику боевых действий, которые ведет Россия. Путину нужно, чтобы народы России минимально чувствовали негативные последствия войны, чтобы поток добровольцев на фронт позволял избежать мобилизации, чтобы война максимально продлилась как спецоперация, чтобы вторжение не воспринималось как стратегическая ошибка.
Москве нужно истощить, разложить и взорвать Украину изнутри. Если население Украины при распаде СССР превышало 50 миллионов человек, а в 2021 году составляло около 42 миллионов, то в 2024 году население Украины не превышало 20 миллионов. При этом, в Украине введено военное положение, и большинство населения не имеет права выезда за границу.
Зеленский не только победить Россию без Запада не может, он не может т продолжать войну, и этим объясняются все его действия. Он должен поставить Запад, в том числе США, в ситуацию, когда война на Украине станет для Запада экзистенциальной угрозой, когда гибель режима Зеленского будет означать гибель Запада, а победа Киева в войне с Россией будет спасением Вашингтона, Брюсселя, Лондона, Парижа и Берлина…
Однако, пока для Запада, в том числе для США и Европы, война носит региональный характер и рассматривается как важный конфликт, но до уровня экзистенциальной угрозы он пока не поднялся. Разница в масштабах участия в боевых действиях Запада и непосредственных участников боевых действий, Украины и России, а также в уровне угроз народам, правящим элитам, которые несет им возможное поражение в этой войне, был главным фактором, который определял ход войны, и остается важнейшим фактором, который определит условия мирного соглашения.
Единственный критерий, по которому пока стороны сохраняют общий подход, является ограниченность применения средств поражения, исключение применения ядерного оружия и близких по эффективности и масштабам разрушений и поражения новейших конвенциональных видов вооружений. Однако, война подошла к моменту, когда и по этому вопросу единство будет нарушено.
Одним из главных итогов Стамбула -2 стало понимание, что очередной срыв этих переговоров почти неизбежно приведет к резкому повышению уровня применения средств поражения и интенсивности боевых действий.
Сигнал Зеленскому и Европе о том, что отказ от переговоров приведет к резкому повышению уровня применения Россией средств поражения, который может нанести неприемлемый ущерб Украине и на который у Европы нет адекватного ответа, был послан не только Кремлем, но и Вашингтоном, и это стало решающим фактором.
Кремль демонстративно привел в готовность полигон Капустин Яр, с которого запускаются баллистические ракеты «Орешник» с разделяющимися головными частями, по шесть боеголовок каждая, способные без применения ядерного оружия уничтожить любые сооружения, в том числе подземные до глубины 100 метров.
Одновременно, Путин назначил генерала-полковника Андрея Мордвичёва командующим Сухопутными войсками России, что означает давно ожидаемую в России чистку командного состава, быструю модернизацию и реформирование сухопутных войск, системы координации действий с другими видами вооруженных сил, повышение эффективности командования.
Мордвичёв показал себя на Украине как самый успешный и эффективный командующий войсками. Он стал известен как «Генерал Прорыв» еще при взятии Мариуполя, потом командовал освобождением Авдеевки, наступлением на Донбассе. Мордвичёв показал свою решительность, предельную жесткость, эффективность, в том числе тем, что его войска брали подготовленные к обороне города Украины при соотношении численности войск 1:1, при нормативе численности наступающих к обороняющимся 5:1.
На место Мордвичёва командующим российскими войсками на Донбассе назначен Валерий Солодчук, командовавший освобождением от украинских войск территории в Курской области России, которую Зеленский когда-то планировал обменять при переговорах на Запорожскую АЭС и прилегающую к ней территорию.
Радикализация российской армии, вооруженных сил, состав которых, в том числе командный, становится все более непримиримо настроен против Украины и Запада, особенно европейских стран и их лидеров, становится самым главным политическим фактором в современной России. Именно этот тренд будет определять состав пост-путинских элит и политику нового состава правителей в Кремле.
Однако, наиболее важным для Стамбула – 2 оказался сигнал из Вашингтона. Трамп дал понять, что втягиваться в крупномасштабный конфликт с Россией, который может перейти грань, за которой начнется мировой ядерный конфликт, США не намерены. Трамп и его команда потребовали быстрейшего прекращения боевых действий, и показали готовность к заключению с Москвой стратегических соглашений, прежде всего в экономической сфере. Для Трампа экономика определяет политику.
