В конце 80-х, когда я вернулся из Индии после трех лет работы в Информотделе Посольства СССР в Дели в Главную редакцию Азии Агентства печати «Новости», мне дали стажера – Сергея Огирю. Он ничем особо не отличался от других стажеров. Разве что усы у него были офицерские, да любил в курилке стоять не только со своими однолетками, но и со старшими товарищами. Только соберется группа старших покурить, направится в курилку, тут и Огиря сигареты достает и в дверь, за ними.

Задания он выполнял с желанием. В основном брал интервью у востоковедов и политологов  по всяким злободневным проблемам, да на советско-индийские культурные мероприятия ходил, информации готовил.

Быстро сбегает, запишет все, потом приходит в редакцию и медленно, с напряжением излагает информацию. Напечатает, принесет мне для редактирования. Я сначала пытался ему объяснить, как надо писать информации, интервью, вместе с ним переделывал его тексты. Потом понял, что бесполезно. Я время тратил, а он мне приносил тот же самый сумбур из газетных штампов. Я перестал объяснять. Брал его материал, читал, бросал в корзину, и излагал то, что он пытался написать заново. Он забирал у меня материал и радостно бежал оформлять его и получать гонорар.

Он выступал автором, я – редактором. Информации хорошо публиковались в индийской прессе.

Через год стажеров перевели в штат, назначали на должности. В основном, на должность младшего редактора. Огирю сразу назначили редактором, то есть на ступеньку выше. Я удивился и спросил о  причинах такого кадрового роста Огири заместителя Главного редактора Игоря Шварца.

– Ну, у него показатели лучше других,- сказал он, хитро улыбаясь.- У него количество публикаций в индийской прессе больше, чем у многих старших редакторов.

– Но ты же знаешь, что парень писать не умеет,- сказал я.- Вон Алексей Волин младшего получил, а парень сам пишет. Что же Огире начальником  ему ходить? Кроме конфликта между ребятами мы ничего не получим.

(Алексей Волин потом стал заместителем начальника Департамента по связям со СМИ Администрации Президента, потом заместителем начальника Аппарата Правительства РФ, а затем Председателем РИА «Новости», сейчас – заместитель министра связи и массовых коммуникаций РФ)

– Что же, сказать кадровикам, что за Огирю ты писал?- усмехнулся Шварц.- Пусть это будет ему авансом.

Я рассказал Огире о своем разговоре со Шварцем.

– Тебе надо упереться, но научиться писать хотя бы на среднем уровне,- сказал я Огире.- Как ты сам-то думаешь редактировать чужие материалы?

– А я Ваши материалы буду редактировать. У меня получится,- засмеялся Огиря. Потом увидел, что я начинаю злиться, и сказал серьезно.- Я, Палыч, ухожу из АПН.

– Куда?

– В КГБ. Второе управление. Вот хотел вас попросить написать мне рекомендацию.

– Почему именно во Второе управление? Хочешь шпионов ловить?- спросил я.

– Да, я всегда об этом мечтал. У меня уже есть договоренности, в том числе с кадровиками КГБ, – сказал он.

– Серег, послушай. Ты сейчас в обойме, получил редактора. У тебя прекрасный старт карьеры. Ты в элите советской журналистики, в загранобойме. Через полгода-год ты поедешь в Индию. Будешь изучать страну, работать с индийцами, заниматься экономическими и культурными отношениями, или контрпропагандой, аналитикой. Отработаешь три-четыре года, вернешься, получишь повышение, отсидишь в Москве пару лет и поедешь опять в Индию. Уже первым секретарем или пресс-атташе. У тебя карьера пошла. Финансовых проблем уже не будет, если все будет нормально. Если работать будешь хорошо. Ты будешь жить своей жизнью, заниматься интересными делами, общаться с интересными людьми… Если попадешь во Второе управление, то тоже, может быть, поедешь за границу, хотя шансов у тебя будет на порядок или два порядка меньше. Будешь сидеть начальником или зам начальника кадров. Копаться в том, кто с кем ссорится, как кто живет со своей женой, кто с кем куда ходит, с какими индийцами встречается, и о чем с ними разговаривает. Ты будешь копаться всю оставшуюся в чужом грязном белье.

– А мне это нравится – копаться в чужом  белье,- улыбнулся он.

– Еще раз: останешься в АПН,- будешь жить своей жизнью, своими интересами. Во Втором управлении ты будешь копаться в чужом дерьме,-_ сказал я.- Всю жизнь – в дерьме!

– А я люблю и хочу копаться в чужом дерьме,- сказал он. Потом примирительно добавил.- У меня не ваши мозги, нет ваших способностей. А я всегда интересовался шпионскими штучками. Ну, хочется мне этого! Чувствую, что именно на это я способен. Дайте рекомендацию.

Я написал ему рекомендацию в КГБ. Он уволился из АПН и уехал в Минск.

Через некоторое время я тоже был рекомендован для учебы в аспирантуре Академии общественных наук при ЦК КПСС.

Два года я изучал философию и писал диссертацию по Богданову, главному идеологу большевизма, засекреченного лидера большевиков, устранение которого из истории партии позволило Ленину остаться одному на политическом Олимпе истории Коммунистической партии. Я изучал Всеобщую организационную науку (Тектологию) Богданова, из которой выросли кибернетика, общая теория систем, информатика.

– Вот, Морозов,- говорил мне 90-летний профессор Ситковский, который преподавал диалектику Гегеля.- Я сидел когда-то, слушал лекции Богданова и думал: шлепнуть бы тебя, идеалист проклятый. Чего тебя не расстреляли? А теперь получается, что Богданов был прав. А не Ленин. И теперь  в Академии ЦК КПСС ты занимаешься Богдановым. А Лениным, как философом, уже никто и не занимается. Хотя Ленин стал философом уже после своей смерти. Сам он не знал, что был философом.

Ситковский во время гражданской войны был начальником Особого отдела армии, которая брала Кавказ. Командовал армией Орджоникидзе. «Вот говорят, что русские завоевали Кавказ,-  смеялся Ситковский,- а в действительности, в армии были кавказцы, а командовали грузин и еврей».

Закончилось его «командование» тем, что он подрался с Орджоникидзе и ударил того по лицу. Орджоникидзе отправил Ситковского в Москву и написал Сталину письмо: «Коба, он оскорбил меня. Расстреляй его». Сталин письмо получил. Ситковского не расстрелял, а отправил учиться в Академию Красной профессуры, которая потом была переименована в Академию ЦК КПСС. «Сталин, наверное, уже тогда понимал, что ему придется разбираться со своими грузинами»,- говорил Ситковский, ухмыляясь.

Богданов тогда преподавал в этой Академии. Ему разрешили работать только в Академии,- читать лекции,- и в институте переливания крови, который он создал, получив разрешение от Ленина в 1922 году. Это была единственная встреча между ними после революции. Этот институт назвали именем Богданова только после потери власти КПСС. Богданову СССР и миллионы советских граждан обязаны тем, что к войне с Финляндией, на Дальнем Востоке и Второй мировой войне страна подошла с самой передовой в мире системой переливания крови раненым.

Тексты лекций Богданова утверждало Политбюро ЦК КПСС.

В 1928 году Богданов перелил себе кровь больного студента, а потом в течение 12 дней диктовал ученикам ощущения умирающего человека. Получить доступ к этим запискам я так и не смог.

Ситковский после окончания Академии был назначен заведующим Идеологическим отделом ЦК ВКП(б). Однажды он спешил куда-то и выскочил из кабинета. В это время мимо его кабинета по коридору проходил Сталин. Ститковский сбил его с ног. Сталин упал. Потом поднялся и молча ушел. Ситковский за это не пострадал.

В 1937 году он писал лозунги к демонстрации на Красной площади. Один из его лозунгов был «Да здравствует Сталинская конституция, конституция победившего социализма».

В 1942 году он написал статью о Гегеле и опубликовал ее в «Правде», не зная, что Сталин опубликовал в журнале «Коммунист» статью о «гегельянстве». Статьи вышли в один день. Ститковский был арестован и получил десять лет. На воротах лагеря висел его лозунг о Сталинской конституции, который он читал каждый день дважды: когда выходил из лагеря на лесоповал и когда возвращался с работ.

Сталина он не винил. Был его ярым сторонником. Он был уверен, что Бухарин, Тухачевский, Блюхер и другие были предателями. Он знал это и рассказывал нам об этом.

В 1990 году я сдал выпускные экзамены и получил учебный годовой отпуск для написания диссертации, но почти сразу же был отозван в АПН. Главный редактор Главной редакции анализа и прогнозов Саша Евфарестов заболел. У него был инсульт. Ему дали инвалидность. Он рекомендовал меня на свою замену.

Через пару дней после того, как я въехал в его кабинет, мне позвонил Огиря.

– Валерий Павлович, поздравляю с высоким назначением! Хотел бы в гости зайти и с Василием Ивановичем познакомить.

– Василий Иванович – кто?- спросил я.

– Новый куратор АПН от Второго управления КГБ,- сказал Огиря.

– Знакомь.

– Мы тут кое-что с собой возьмем,- сказал Огиря.

Через час они были у меня.

– Василий Иванович,- представился новый знакомый.

Они принесли две бутылки водки и знаменитые пирожки с курагой из буфета на Лубянке. Мы сели вокруг круглого стола в моем новым кабинете, где был угловой диван и кресло. Это место предназначалось для угощения чаем посетителей и дружеских бесед.

– Можно просто Василий,- сказал новый знакомый, когда мы выпили первую бутылку водки. Он пил, не закусывая.

– Можно просто Вася,- сказал новый знакомый, когда мы выпили вторую бутылку. Во время распития второй бутылки Василий, пока был Василием, тоже не закусывал.

Я достал  из шкафа третью бутылку водки.

– Не, мужики,- сказал Огиря.- Я с вами так не договаривался. Вы оба здоровые, а мне здоровье для службы пригодится. Я больше пить не могу.

Вася взял первый пирожок.

Через несколько лет я его спросил, чего он не закусывал при первой встрече.

– Впечатление хотел произвести,- сказал Вася.- Огиря сказал, что на тебя надо сразу произвести впечатление.

– Произвел.

Через несколько месяцев АПН открыло совместный проект по краткосрочному обучению руководителей советских предприятий и ведомств в американском университете. Я курировал коммерческие проекты АПН, в том числе и этот.

Об этом узнал Владимир Невзоров, с которым я учился в аспирантуре Академии. Невзоров был из Новосибирска, в Москве жил в общежитии Академии, вместе с женой. Он попросил взять его на этот проект, чтобы подзаработать, пока пишет диссертацию. Я согласился, так как проект этот шел не за счет бюджета АПН. Этим проектом занимался хозрасчетный Информационно-консультативный центр «Новости-Инкомм», который был создан еще Сашей Евфарестовым. Это была наша совместная идея.

При первой же возможности Невзоров начал воровать и жульничать. Его мошенничество было одной из причин, почему мы вышли из проекта в США. Невзорова я выгнал. Но кинул он не только меня, но и американцев, прежде всего наших эмигрантов. Возможно, еще кого-то. Через пару недель, после того, как я его уволил, Невзоров позвонил мне:

– Валера, можно я подъеду? Мне очень нужно?- голос Невзорова дрожал.

– Зачем?

– Мне очень, очень нужно. Я в опасности. Мне надо с тобой поговорить.

Он так ныл в телефонную трубку, что я согласился.

Невзоров зашел ко мне в кабинет, сгибаясь, как провинившийся холоп перед помещиком.

– Валера, приехали американцы со мной разбираться. Эти эмигранты наши прислали бандитов. Мафия! Они требуют, чтобы я сегодня назначил место для встречи. Меня убьют.

– А чего ты ко мне пришел? Иди в милицию.

– Они меня убьют! Мне нужно, чтобы ты мне помог встретиться там, где меня не убьют. Просто дай мне место! Я все с ними улажу, но мне нужно спокойное место, где они не смогут меня убить.

Мне он был противен. Я не хотел ничего для него делать. Но все-таки, мы два года учились в одной группе. И он пришел ко мне, значит, его пропуск сохранится. Если с ним что-то случится, то мне придется давать объяснения. История может бросить тень на АПН и ИКЦ «Новости-Инкомм». Мне, все равно, придется доложить о разговоре. Уж лучше, действительно, «взять под контроль».

– Позвони через час,- сказал я.- И я не хочу, чтобы мы когда-либо встретились.

– Валера, огромное спасибо.

Он ушел и больше я его не видел. Я позвонил Васе и объяснил ситуацию. Через полчаса он и Огиря подъехали ко мне.

Мы решили, что встречу Невзорова нужно провести в здании АПН. Буфеты и столовые не подходили, так как там было много народу. В здании было два ресторана: пресс-центра МИД и Союза журналистов. Встреча Невзорова с американцами в ресторане пресс-центра МИД вызвала бы много шума и привлекла бы внимание. Нужны были дополнительные согласования. Решили: пусть встречаются в ресторане Союза журналистов (потом в этом помещении был известный в Москве ресторан «Три пескаря»).

Мы решили, что Огиря будет находиться в ресторане. Вася и я – в моем кабинете. Огиря от официанток будет получать информацию о том, что происходит, о чем идет разговор, регулярно звонить нам и информировать. Мы будем получать от него информацию и принимать решение, что делать.

В ресторане была пропускная система, поэтому заказали пропуск на Невзорова плюс три человека. Все посетители были зафиксированы охраной.  Ресторан охранялся 10-м отделением ГУВД, которое охраняло АПН и МИД. Все были предупреждены.

Так мы и сидели с Васей, пили чай, смотрели американское телевидение –  CNN (телевизор в моем кабинете принимал американский канал), и получали донесения Огири, который звонил нам каждые пятнадцать минут.

Официантки устроили карусель-обслуживание столиков так, что практически весь разговор за столом Невзорова фиксировался. Они докладывали Огире, тот – нам.

Через полтора часа после начала встречи стало ясно, что Невзоров уйдет со встречи целым. Невзоров ушел, и больше его никто не видел.

Огиря присоединился  к нам.

– Четко у тебя сработали официантки,- сказал я .

– Достигается обучением и воспитанием,- ответил Огиря…

Когда развалился Советский Союз, Ельцин делал все, чтобы КГБ потерял свое значение и влияние. Денег платили мало, руководство КГБ занималось развалом системы безопасности страны. Сотрудники увольнялись.

Разваливали не только КГБ, Минобороны, МВД, но и пропагандистскую службу. Одним из своих первых Указов Ельцин ликвидировал АПН, хотя АПН не было государственной организацией, но общественной.

В РИА «Новости», уже государственной организации, которая захватила собственность общественного АПН, мне места не нашлось. Я испортил отношение с новым руководством, выступив против приватизации собственности за рубежом. Меня в новое агентство не пригласили, сославшись на то, что я уже занимал должность генерального директора хозрасчетного, то есть коммерческого ИКЦ «Новости-Инкомм».

Огиря опять пришел ко мне.

– Палыч возьми к себе,- сказал он.- Я увольняюсь из КГБ. Больше не могу. Занимаюсь дерьмом, как ты когда-то и говорил, а не только уважения нет, но и денег не платят. Никакой перспективы. Семью не на что содержать…

– Смотри сам. Если хочешь, приходи, но у меня тут бюджета нет. Дерьмом твоим заниматься у меня нет надобности и нет времени. Будешь пытаться заработать денег, как  и все.

– Да, я готов. Ты даже не представляешь, как мне это дерьмо надоело! Ты помнишь, тогда в ресторане, как сработали официантки? А сколько я их перетрахал, пока вербовал! Самое неприятное в этом деле, это когда камера смотрит в жопу!

Огиря пришел работать в ИКЦ «Новости-Инкомм», но проработал недолго. Денег зарабатывать он не умел. Когда я требовал от него результатов, он начинал мне приносить чужое грязное белье, которое разглядывать у меня не было времени и желания.

Частенько его комната была заперта, а за дверью проходившие по коридеру слышали женское хихиканье и звук падающей бутылки. Я Огирю уволил. Последнее, что я о нем слышал (лет пятнадцать назад), что он растолстел и работал в какой-то фирме, занимаясь «прохождением грузов через таможню»…

А вспомнил я Огирю, когда читал новую часть «Кремлевской Санта-Барбары», которую мне дала Ирина для редактирования и публикации. Я вспомнил Огирю и его фразу о камере, которая сморит в…

– Зачем ты вставил эту идиотскую фразу в мой текст?!- набросилась на меня почти известная писательница.- Ну, с другими я согласна, но про жопу я написать не могла! Ясно, что это писал мужик. Убери эту фразу немедленно!

Я начал спорить. Мне очень хотелось поставить эту фразу в ее текст. Ну, ложилась она туда хорошо.

Когда мы спорим, то Миша, 60-килограммовый пес, американский акита, прижимается к Ирине. Он смотри на меня испуганно и осуждающе. Я – хозяин, и он меня любит и боится, но заступаться идет за Ирину.

Кот Малыш,- рыжий, годовалый, русский, деревенский, лечебный и ласковый, фамилия Морозов (у него на лбу явно видна красно-рыжая полоска, которая имеет форму «М»),- идет ко мне. Он садится мне на колени, кладет передние белые лапы  мне на живот и сморит в глаза. У него удивительно умный, любящий взгляд. Я такого умного, выразительного взгляда у людей встречал очень редко.

Мы смотрим друг другу в глаза, и я думаю о том, что люди развили речь и языки, потому что не  могут так общаться взглядами. Чтобы без слов все было понятно. А еще я думаю о том, что рядом с нами живет другая цивилизация, которая паразитирует на нас. И не только паразитирует, но и любит, и лечит, и учит.

– Ну, хорошо,- говорю я Малышу.- Я не буду с ней спорить. Я вычеркну фразу о камере, которая сморит не туда, куда бы ей хотелось.- Я глажу Малыша.- Я напишу об Огире сам… Хорошо?

«Кремлевская Санта-Барбара»

Автор – Морозова И.Е.

Семнадцатая серия. «Роковая любовь»

И согласилась девушка Самира на предложение любви со стороны Леонида. А Леонид привык, как что-нибудь ценное появится у него, шапка или что другое, так он сразу же на рынок Черкизовский бежит и продает. Вот шапки из сурка наделал, сразу бегом на Черкизон продавать их. А если продать нельзя, то со старыми друзьями – партнерами делится, рассказывает новости.Так и с Самирой Бадер у него получилось. Что, думает наш предприимчивый Леонид, просто так с девушкой любовью заниматься. И деньги на порнофильмы тратить. Лучше самому новым бизнесом заняться. И решил Леонид все позы индийской науки о любви – Камасутры –  освоить и всю любовь снять на камеру.

И Самиру он заинтересовал перспективой стать кинозвездой. Ну, пускай пока не мирового или европейского масштаба, а так небольшого масштаба – в границах Черкизона и его окрестностей. А народ на Черкизоне разный, со всей Азии. Вот отвезут кассеты в Китай. Ты представляешь, сколько миллионов сразу тебя увидят во всех позах?! – просвещал и уговаривал он Самиру.

Но она тоже девушка была с мозгами. Так, ведь бесплатно!- говорит она Леониду недовольным голосом. Что с того мне, что меня сто миллионов китайцев увидят, загорятся желанием и побегут своим ста миллионам китаянок?

В общем, спор у них возник на повышенных тонах, а успокоить некому. Долго сопротивлялась киноидеям Леонида Самира, но все-таки сдалась. Лучше быть бесплатно популярной, чем вообще неизвестной, рассудила она. Да и все так начинали. Сначала бесплатно, а как публика во вкус войдет, так и цену можно устанавливать. Год-два и за секс под камеру с Леонидом большие миллионы платить начнут. Так ей Леонид наобещал. А девушка ему опять поверила.

Снял он все позы с Самирой, сделал фильм, и бегом на Черкизон, фильм про секс продавать. Хороший бизнес на фильме Леонид сделал. И самому приятно, и девушке, и деньжат подзаработал. Деньги, правда, ей не дал, но подарков несколько купил. Очень она была рада, что с самого начала, и уже доход они имеют.  Но восточной красавице Самире Бадер, ведь не только любовь нужна, известность там у продавцов Черкизона, или там редкие подарки. Хотелось красивой жизни и подарков дорогих, настоящих, не из Черкоизонских лавок, а из ГУМа или ЦУМа, например. А то и в Париж или Лондон поехать на шопинг не мешало бы.

А тут действительно начал Леонид девушке дорогие подарки дарить, и не за исполнение Камасутры перед камерой. А просто так, по любви. Весной ей вообще кольцо золотое-презолотое подарил с камнями драгоценными. Деньги у Леонида весной 2012 большие появляться начали. Нашел Леонид себе грузинских спонсоров, на деньги которых он революцию в стране устроит, к власти придет и нефтяным магнатом станет.

Вот, деньги получает Леонид от спонсоров: от грузин или других каких российских эмигрантов, застрявших в Лондоне или Америке, так сразу Самире деньги несет. Самира исправно деньги и пересчитывает. Все хорошо у них, даже Леонид ее замуж стал звать. И так бы их любовь и длилась, но тут засобирался Леонид за границу. Сначала решил Леонид на Украину выехать, а потом переехать в другую страну. Обещал Самиру на шопинг отвести в Париж или Лондон.

Зачем же сначала на Украину ехать?- удивилась Самира. Давай сразу в Париж махнем. Нет, отвечает Леонид. Меня на Украину друзья попросили сначала съездить. Ждать меня там будут.

И все бы ничего было, но выкрали Леонида спецслужбы на Украине, привезли в Россию и посадили в тюрьму. А как Леонида выкрали, так сразу же какая-то баба блондинка начала выступать на телевидении, интервью раздавать. И заявила эта блондинка, что она, оказывается, гражданская жена Леонида. И такая ревность Самиру обуяла, что она решила Леониду и его жене блондинке отомстить, ведь кровь в Самире восточная течет, с ней лучше не шутить.А последней каплей стало то, что эта блондинка за Леонида замуж собралась, задумала себе с Леонидом свадьбу в тюрьме устроить.И решила Самира: “Раз он предал меня, собрался на этой старой жене жениться, то и месть моя страшной будет”.

И пошла Самира к следователям в Следственный комитет, страдая от ненависти и неразделенной любви одновременно, и рассказала Самира следователям все про Леонида. И как он дружил с грузинами, и как он деньги от них получал, и как мосты и дороги в России взрывать пытался, хотя и не мог, потому что не знал, как. Все рассказала Самира, все как следователи хотели, и интервью всем телевизионным каналам дала.

“Если я страдаю, то и ему (Леониду) пусть плохо будет, пусть он страдает так же, как и я, “- думала Самира, глядя в телевизионную камеру и чувствуя опять себя немножко кинозвездой.

 

Восемнадцатая серия. «Ворон ворону глаз не выклюет, только немного башку попортит»

Побежал наш экс-министр, который к этому времени уже в народе получил кличку «секс-министр», в Администрацию Президента к своему давнему знакомому, который до него тоже министром обороны был, Сергею Иванову.

Надежда у Сердюкова была, что Иванов поможет. Экс-министр экс-министру глаз не выклюет, подумал с надеждой экс-мебельщик.

Во-первых, экс-министр у экс-министра дела принимал. И принимал так, что принял все дела быстро и в детали не влезал, претензий не предъявлял. А мог бы. Практически ничего не летало, плавало еще меньше, а стрелять уже давно все боялись. Столько складов повзрывалось и сгорело при неизвестных обстоятельствах, особенно перед сдачей дел и назначением нового министра!

Сколько там взорвалось, или куда это там делось, в том числе миллиарды, выделенные на подъем обороноспособности, никто точно не знает, а если знает, то не скажет, а если и скажет, то только как Развозжаев: в шапочке и со скотчем на ногах, без права ходить в туалет.

Но не стал тогда новый еще министр дела заводить, отвлекать Иванова от новых идей и программ. Тот тогда ГЛОНАСС соорудить в космосе придумал. А для этого деньги выбил, как на создание второго министерства обороны.

И получил он эти деньги, потому что Сердюков его дела в министерстве обороны быстро принял, и в детали, что там и куда делось, не влезал. Шума не поднимал. А поднял бы Сердюков шум, засомневались бы в способности Иванова с ГЛОНАСС справиться. Решили бы, что у него система такая, не совсем космическая, а даже сильно приземленная: половина денег исчезает неизвестно куда, а на вторую половину делается то, что не плавает, не летает, но взрывается сильно, и когда не надо. Или надо, но не понятно кому.

Да и в истории с ГЛОНАСС Сердюков тоже помог. Схема работала там та, что он еще в бытность начальником Налоговой службы наладил. Сначала деньги из бюджета поступают в бюджетную организацию Роскосмос, потом Роскосмос проводит там, всякие тендеры, в результате чего эти тендеры выигрывают “свои” фирмы. “Свои” фирмы это в смысле фирмы близких людей, «кошельков». Чтобы с улицы чужой не мог бюджетный деньги украсть.

После этого “кошельки» переводят деньги в другие фирмы, которые тоже оказываются “своими”, но их хозяевами уже являются большие люди в ФСБ, которые в свободное от финансовых дел время иногда ловят шпионов и предателей. Ну, если не ловят, то отслеживают. Сидят в засаде и следят. И так годами. Хотя в последнее время на шпионов и предателей совсем времени не остается. Денег много приходится отслеживать, особенно обналичивать, а деньги почти все свои, поэтому они требуют большего внимания, чем шпионы.

А еще у тех компаний есть друзья – начальники налоговых инспекций и всякие полицейские, которые должны защищать эти фирмы. Фирмы такие называются «фирмы-однодневки», но это название старое, потому что фирмы эти существуют иногда дольше тех фирм, которые там реально что-то производят или строят.

В бюджетных организациях, прежде всего в Налоговой службе, должны делать вид, что они эти фирмы не знают. Это закон такой негласный. Эту схему еще сам экс-министр, работая в далекие нулевые, придумал, ведь он тогда со своим тестем в питерской налоговой работал, все фирмы и курировал. А потом уже на всероссийский уровень поднялся. Опробовал свою схему во всероссийском масштабе.

Очень удобная оказалась схема. Вот не понравился бизнесмен, как , например, ну, не понравился Ходорковский Главному и его друзьям, так сразу же нашлись фирмы-однодневки, которые в этой схеме на Ходорковского работали. Те, что работали на других, остались незаметными, а Ходорковского фирмы сразу нашлись. И всё доказано! В тюрьму Ходорковского посадили, вот уже сколько лет сидит. И решил Сердюков, что Иванов добро его помнит. А может быть испугается, что Сердюков, хотя и ничего никому не говорил и ничего не делал, но все разузнал, куда, что и сколько делось (схему-то он сам создавал), и записал в блокнотик и положил тот блокнотик в сейф. И может взять да и вывалить сейчас такой блокнотик…

Понадеялся Сердюков на сообразительность, подозрительность и осторожность Иванова, которую тот приобрел, когда на разведчика учился. Правда, разведчик из него вышел никакой. Да, из них из всех, которые в Кремле сейчас, разведчики никакие вышли. Так, в младших офицерах в провинции прозябать. Официантов и студентов вербовать. Какая там разведка? Так, ждать пока война начнется, да новый Ленинградский фронт откроют. Вот тогда они пригодились бы. В партизанских отрядах в кустах сидели бы, вражеские эшелоны считали бы.

В общем, повезло ребятам. Ведь если бы у них ума хватило хорошими разведчиками стать, то они бы сейчас в секретарях посольских по всяким Боннам и Лондонам бы сидели. И только бы в «деревне» знали, что они целые подполковники, а то и полковники. А так, кто генералом армии уже стал, целой секретной службой командует. Кто службой безопасности российской, и опять же в чине генерала армии красуется дома перед женой и ребятами в Кремле и на даче. А кто-то, хоть только и до полковника себе звание поднял, но к званию полковника приставку приобрел – Президент России!

Вот и Иванов первым вице-премьером стал, и даже министром обороны… Хотя в последнее время должность министра российской обороны как-то опустилась, померкла, подгнила, как мебель после пятилетней заброшенности на старом грязном складе.

Да, повезло ребятам, что ума в нужное время мало оказалось! И это заметили и сделали доброе дело: спустили ребят в политику.

И прибегает экс-министр Сердюков к экс-министру Иванову.

(Продолжение следует)