Через три дня после гибели Индиры Ганди убийства сикхов и погромы в столице и других городах Индии прекратились. Будто повернули выключатель. Полиция и армия появились на улицах и взяли города под контроль, которые сразу же зажили своей почти обычной жизнью.
Только в Дели было убито почти пять тысяч сикхов. Тела убитых сикхов убрали с улиц. Остались лишь черные дыры сожженных магазинов и домов.
На следующий день после убийства Индиры Ганди все газеты писали об этой трагедии. Публиковались заявления глав государств с соболезнованиями. Практически на всех фотографиях были Индира, Раджив или Санджай, которого вспоминали, в основном, по-доброму.
В четырех центральных газетах Индии, на одной из последних страниц, были опубликованы сообщения о приезде советской делегации, фотографии руководителя и его интервью, где он говорил слова соболезнования в связи с убийством Индиры.
Шеф чесал нос и искоса смотрел на меня.
После гибели Санджая, отношение к Индире Ганди изменилось. Простой народ, как относился к ней с любовью и уважением, так и продолжал в своей массе к ней так относиться. Но это чувство стало глубже, и в нем примешивалась жалость, то есть своего рода любовь.
Индира заставила своего старшего сына Раджива уйти из авиации и стать ее правой рукой в политике. Все понимали, что она права. Кроме самого Раджива, которого в политику не тянуло. Но младший сын Санджай, который мечтал стать и стал на короткое время политиком, погиб, разбился во время полета на самолете, и Индия не хотела, чтобы Индира рисковала старшим сыном. Считалось, что профессия политика менее опасна для здоровья, чем профессия летчика.
В середине дня, 31 октября 1984 года, Раджниш заглянул ко мне в кабинет. С ним были Меннон и еще один «могучий старик» – Оджа. Ему было под восемьдесят. Как и у Меннона, у него в груди был зашит кардиостимулятор. К тому же, у него был сахарный диабет, и он был глухой. Но, как и Меннон, и другие наши старики, Оджа был всегда жизнерадостен и готов к работе и приключениям. Естественно, был готов и выпить, если предоставлялась такая возможность. В свое время Оджа был президентом Союза журналистов Индии, пишущих на хинди. В хиндиязычных штатах, когда мы туда приезжали, главные редакторы газет кланялись ему, дотрагиваясь до его старых ступней ног. Цены Одже и другим старикам не было.
– Мистер Морозов, мы договорились встретиться в нескольких газетах,- сказал старейшина Оджа.
В тот день я готовил материалы об Индире Ганди и об ее вкладе в развитие советско-индийских отношений.
Об Индире Ганди, конечно, я слышал еще в школе. В нашем классе учились несколько детей иностранных дипломатов, в том числе Этьен Хоффленд, сын сотрудника Посольства Индии, с которым я дружил и дружу до сих пор, благо он теперь гражданин Великобритании и живет в Лондоне. Позже я узнал, что отец Этьена был шифровальщиком в Посольстве, и немало удивился: как это ему начальство разрешало, чтобы я болтался у него дома. Или позволяло ему приходить в школу сына. У нас шифровальщики за территорию посольства, даже в магазин, ходили в сопровождении.
