К 2010 году громадное большинство российских граждан, включая тех, кто встроен в систему власти, поняли, что Россия, как единое государство, гибнет, умерщвляемое бесконтрольной коррупцией и порождаемой ею, все возрастающей неэффективностью всех элементов государственной системы.
Один генерал, которого, по его положению в иерархической системе современной России, трудно представить «жертвой коррупции», после публикации в «Санди Таймс» моего интервью долго избегал встреч со мной, а потом неожиданно сам инициировал встречу, на которой поделился со мной своими бедами:
– Да, все ты правильно, Валера, сделал. Правильно пишешь. Достало всех. Вот и я, конечно, не без греха, но совесть имею. У меня есть небольшой семейный бизнес по линии ЖКХ. И не в Москве, а за полторы тысячи километров. И всех я в этой области знаю: губернатора, его замов, мэров городов. И не просто знаю, а связан с ними по службе… Так, с меня, кабинет которого находится почти в Кремле, который своего рода для них начальство, всю губернскую власть знает, тоже откаты берут! И пойти не к кому! Ты вон скандал за пятнадцать процентов, что с тебя требовали, устроил, а моя компания платила эти годы по сорок процентов отката! А тут просят из мэрии города приехать. Прилетаю из Москвы, захожу к заму мэра по ЖКХ, а он мне говорит: «Теперь твоей компании надо платить 70 процентов». Я говорю: Ты что? Компания платит 40 процентов. Остается 3% на прибыль и развитие. Откуда платить 70%? А он мне: ну такие теперь правила. Я говорю: У меня контракт с вами заканчивается через два месяца. Я доработаю, как положено по контракту, и моя компания уйдет на хер, подальше от вашего города. Он – мне: Ну, не кипятись. Сколько сможешь платить? Я говорю: Больше сорока процентов платить не смогу! Ну, ладно, говорит, плати сорок… И это мне!… А как другие?… Я иногда жалею, что не послал его и не ушел из этого города… Уперся бы и задавил бы гада… Ну, задавил бы… А себе бы сколько проблем создал… Вот, как ты… Ничего не строишь, только воюешь, пока деньги остались. Ты уперся, а я не решился… Компании работать надо… Да, и на место этого мэра еще неизвестно, кто придет… Сынок какого-нибудь… Этот сынок вообще ничего не знает и не умеет, только откаты требовать. 90 процентов отдавать заставит…
Недовольство положением в стране гораздо больше, чем многие себе представляют. Оппозиция – это не митингующие на площадях и не блогеры, поэты, журналисты и телеведущие. Не бывшие члены ельцинских правительств. Оппозиция пронизывает государственную машину, все общество. Это не менее 99% населения.
Они не всегда голосуют против Путина, против власти. Огромная их часть голосуют за Путина, потому что не видят альтернативы. Боятся, что новый дракон будет хуже нынешнего. Народ за последний век приучили, что каждый новый правитель хуже предыдущего. Мы стоим у черты, у пропасти, мы уже в нее скатываемся, и страх перед этой пропастью заставляет хвататься за то, что еще можно зацепиться. Или кажется, что можно зацепиться. Народу хочется надеяться на лучшее.
Джон Хоран, бывший полицейский чин, который занимается со мной вопросами поиска ворованных денег за рубежом, как-то сказал мне, говоря о западноевропейских политиках:
– Они не любят Путина. А я им говорю: он хотя бы сохраняет Россию единым государством. Те, кто идет сейчас к власти в России, ее распродадут.
Если так думает бывший полицейский, то что тогда говорить о России? Народ уже на генетическом уровне понимает, что следующий режим может скинуть Россию в пропасть, в которую мы медленно сползаем.
К сожалению, как показывают последние события, надежд на то, что Путин может измениться и остановить падение России в пропасть, к которой Ельцин, он и Медведев привели страну, не остается.
Россия может стать историей, как историей стал Советский Союз, когда-то Великий и Могучий, как бы кто не относился к коммунистическим идеям.
И в этой ситуации, недовольство, оппозиционные настроения никуда не исчезают. Они нарастают. Чувство, что Путин не оправдывает последних надежд, порождают уже не только протест и недовольство, но и отчаяние, которое может народ на самые крайние действия, на самые жестокие формы протеста. И это огромный потенциал, огромный ресурс.
В нем нет ни грамма вещества, но он материален и имеет свою стоимость, которая может меняться в зависимости от способности этого ресурса влиять на политику или политическую систему, на экономику и бизнес.
Стоимость ресурса зависит во многом от того, насколько он хорошо организован, управляем и эффективен.
Кроме этого, его стоимость значительно возрастает в зависимости от того насколько центр управления этим ресурсом может быть признан в России и за рубежом, как он оценивается зарубежными политическими и финансовыми центрами.
Но самое главное – насколько серьезно его воспринимает российская власть, Кремль. Если в какой-то момент Путин заявит, что готов пойти на диалог с представителями этого ресурса, стоимость «акций» возрастет сразу многократно.
Вопроса три: Как захватить ресурс? Кого на него поставить? Как заставить Кремль признать ресурс и центр, его представляющий?
(Продолжение следует)
