Одного выбили, теперь все посыплются
Ресурс народного недовольства, конечно, отличается от других ресурсов, например, нефтяного месторождения или добычи и производства цветных и редких металлов. Или такого ресурса, как государственный бюджет. Или возможности спецслужбы.
Народное недовольство – особый ресурс. И, возможно, единственный, который не приватизирован в России.
Основная сложность в использовании этого ресурса – это создание механизма сосредоточения прав и возможностей его использования в одних руках. Слишком разнородно недовольство населения России. У каждого слоя, класса, социальной группы свои претензии в режиму Путина. У каждой партии, группы, объединения – свое видение будущего России после Путина.
Однако, в середине 2000-х в России создалась уникальная ситуация: появилось то, что оказалось способным объединить недовольство в единый поток – всепроникающая коррупция.
Так уж получилось, что я сам имел к этому непосредственное отношение.
Конечно, последние лет тридцать коррупция постоянно росла в России, а до этого в СССР. Но к в 2000-м году в России к власти пришла криминализированная группа питерских чиновников и связанных с ними бизнесменов, ядро которой составляли бывшие питерские чекисты и их агенты.
На президентском приеме в ГКД после инаугурации Путина питерские пили так, как в ГКД не пили никогда. По загаженному Государственному Кремлевскому Дворцу бродили толпы, которые обнимались, целовались, не понимая уже, кто и с кем именно: питерский или москвич, или из другого региона. Везде кричали: «Еще полгода назад мы не верили, что возьмем Кремль!!»
В течение нескольких недель они расселись по основным местам и должностям, забрав под контроль основные финансовые потоки, силовые структуры, законодательную власть. Вчерашние капитаны и майоры питерского ФСБ стали в считанные дни генерал-майорами, а затем генерал-лейтенантами и по нарастающей. Поток питерских в Москву нарастал.
К середине 2000-х, усилиями путинской группы, коррупция превратилась в системообразующую. Она, как раковая опухоль, стала определять жизнь, мысли, поступки организма – российского государства.
Непитерские группировки, которые сформировались вокруг Ельцина, пытались оказывать сопротивление. В основном, скрытно, не ставя под сомнение правление самого Путина.
Как сказал мне один из таких чиновников: «Главное выбить одного. Если хоть одного выбьем, все посыплются».
Как-то один из присутствовавших на государственном приеме подъехал ко мне и радостно сообщил:
– Все! Один выпал! Вчера на приеме, когда Кожин (управделами президента – ВМ) входил в зал, к нему подошел Золотов, начальник охраны Путина, и сказал: «Владимир Владимирович просил передать вам, чтобы вы на прием не ходили». Кожин, как с гуся вода, заулыбался и, повихляв ножками, пошел из зала… Всё! Один выпал!
– А что случилось? – спросил я.
– Да он тут нажрался до потери сознания. И поплелся к Путину в Ново-Огарево. Охрана его не пустила. Он тогда полез через забор. Ему ласты скрутили и отвезли домой… Офицер охраны – дурак! Пристрелил бы, орден получил бы… Но и так не плохо. Кожин выпал. Теперь все посыплются! Может, и твои проблемы решатся.
Об этой же истории я услышал и от другого своего знакомого, который когда-то работал в УДП РФ. Узнав, что Путин снимает Кожина, он попытался протолкнуть свою кандидатуру на место Кожина. Понимая, что кандидатура согласовывается с руководителями различных служб и ведомств, он приехал ко мне с просьбой, чтобы я переговорил с тогдашним Комендантом Кремля Стрыгиным. Я не очень верил в успех его попытки, но не хотел отказывать старому знакомому, поэтому пообещал переговорить.
Стрыгин отмахнулся от этих разговоров:
– Путин Кожина не уволит,- сказал он.- Это все пустые разговоры. Он привел команду, и команду сохранит. Никого другого, тем более не из команды, он на должность своего управляющего не назначит.
Он оказался прав. Кожин не был уволен. Ему просто дали охранника, который теперь не только отвечал за безопасность Кожина, но и за то, чтобы не было больше пьяных приключений.
К 2008 году мне стало окончательно ясно, что все мои попытки через ФСО, ФСБ, МВД и Администрацию Президента хоть как-то защитить себя и свою компанию ОАО «Москонверспром» от коррупционного давления обречены на провал. Более того, чиновники Управления делами Президента, как и чиновники по всей стране, перешли на новый этап коррупционного развития: пошел процесс захвата эффективных компаний, их собственности, объектов.
В 2008 году руководство Главного управления капитального строительства и ФГУП «Строительное объединение» Управления делами Президента РФ проворовались настолько, что, несмотря на завышение цен на строительство объектов в разы, убыток ФГУП «СО» составил 500 млн. рублей. Миллиарды рублей ушли в откаты на строительстве ангара для самолета президента во «Внуково» и на реконструкции памятника «Вечный огонь Неизвестному солдату» у Кремлевской стены (см. «Новая газета», выпуск №51 от 16 мая 2011, «Ничего святого»).
В это время я узнал, что принято решение закрыть убыток ФГУПа за счет моей фирмы ОАО «Москонверспром» (соучредитель – Правительство Москвы, которое резко «замолчало в тряпочку»). Планировалось захватить объекты, включая материалы и оборудование на строительных площадках, не оплатить выполненные работы, и передать все эти объекты ФГУП «СО» и другим «карманным» фирмам. Затем, убрав отказывавшегося завышать цены на оборудование, материалы, работы и упиравшегося платить откаты Морозова, пересмотреть стоимость строительства объектов в сторону повышения почти вдвое ( притом, что на две трети корпус «Приморский» в Сочи, например, был к этому времени уже построен), и таким образом не только закрыть дыру в 500 млн. рублей, но и получить желаемые откаты.
В начале 2009 года это решение было согласовано с Управляющим делами Президента РФ Владимиром Кожиным. Согласовывали это решение заместитель Кожина Малюшин и заместитель начальника ГУКС УДП РФ Лещевский. Я узнал об этом случайно через несколько дней после совещания у Кожина.
Фактически, было принято решение «прихватизировать» частный ресурс – мой бизнес. По всем законам, по которым проводили свою приватизацию «кошельки» ельцинских времен. Уроки и навыки не пропали даром.
Меня никто об этом решении официально, естественно, не проинформировал. Более того, руководство ГУКС УДП РФ, в частности, Лещевский продолжало утверждать, что никаких претензий ко мне нет, никаких изменений на объектах не будет, кроме принятого решения о выделении дополнительных денег. Меня заставляли закупать материалы и оборудование, выполнять работы с отсроченным платежом. И, конечно, заплатить требуемые откаты.
Мне пришлось решать задачу, как противостоять этой «прихватизации» моего бизнеса со стороны чиновников УДП РФ.
Я использовал жадность чиновников и их стремление перед тем, как «кинуть» меня и «Москонверспром», получить «долг» по откатам и обратился официально в ДЭБ МВД, в ОРБ 7, которое мне рекомендовали ФСБ и Администрация Президента. В мае-июне 2009 года, по моему заявлению, был проведен комплекс оперативных мероприятий с целью получения доказательств по фактам вымогательства, взяточничества, давления на компанию со сторону руководства УДП РФ.
В связи с тем, что оперативники МВД не могли пройти внутрь комплекса зданий УДП РФ, которое охраняется офицерами ФСО, оперативные мероприятия пришлось выполнять мне самому. Согласовав план действий с руководством ОРБ 7 (Дамиром Фейзуллиным), я согласился выплатить требуемые откаты в размере 15 млн. рублей. В связи с тем, что без имеющихся неопровержимых доказательств оперативники ДЭБ МВД не могли получить санкцию на проведение официального оперативного эксперимента, а следовательно, и бюджетные средства для передачи в качестве откатов, я согласился выделить свои собственные средства.
Получив в ОРБ 7 аудио и видео записывающее оборудование, я трижды, по частям, передавал деньги Лещевскому, которого оперативники выбрали в качестве объекта операции. Последний раз я передал ему деньги уже не в здании УДП РФ, а в ресторане «Сливовица» на Ильинке, куда мне необходимо было вывести Лещевского, в соответствии с планом оперативных мероприятий. План был подготовлен руководством ОРБ 7 (Фейзуллин и Скворцов), утвержден первым заместителем руководителя ДЭБ МВД Хоревым и согласован с начальником ДЭБ МВД Шалаковым и заместителем министра внутренних дел Школовым. Операцию отслеживали Администрация президента и ФСБ на уровне генералов.
В ресторане «Сливовица» был оборудован стол, за который я усадил Лещевского. В столе было аудио записывающее оборудование. Рядом, за соседним столиком, сидели оперативники. У них на столе в виде книги была установлена видеокамера. На мне также было оборудование для записи и звука, и изображения господина Лещевского.
Группу оперативников возглавлял Дроганов. Впоследствии, оказалось, что именно эта группа арестовала Сергея Магнитского и обвинила его в оказании сопротивления. В результате Сергей был заключен в тюрьму, где и был убит. Операция по моему заявлению была для группы Дроганова следующей, после задержания Магнитского, и первой после его перевода в ОРБ 7. Но тогда никто, в том числе и я, ничего не знали о Магнитском и его судьбе.
Лещевский обсудил со мной все «проблемы», в том числе и суммы, которые мне необходимо будет отдавать в виде откатов в будущем, получил деньги и ушел. Никто его не арестовал.
После этого Дроганов сказал мне, что руководство не дало «добро» на задержание Лещевского. По его мнению, мне надлежало с Лещевским «договориться и попытаться работать дальше».
Лещевского «ошкурили», используя доказательства, полученные мною во время оперативных мероприятий. По моей информации, чтобы закрыть дело и уничтожить улики, Лещевский заплатил 100 миллионов рублей. У ГУКС УДП РФ появилась новая «крыша».
Но ненадолго.
В январе 2009 года мне удалось организовать передачу письма коллектива ОАО «Москонверспром» (а против меня и компании Управление делами Президента РФ развернуло компанию по всем фронтам) президенту Медведеву, когда он катался с гор в Сочи. В письме рассказывалось о моем заявлении, операции ДЭБ МВД и грабеже компании, который после этого последовал.
Письмо было направлено Генеральному прокурору Чайке, который инициировал проверку по линии прокуратуры и Департамента собственной безопасности МВД. Проверка подтвердила факты, которые были изложены в письме коллектива «Москонверспром».
Сейчас трудно представить, но тогда, в начале 2010 года я не мог опубликовать ничего в российских СМИ о том, что происходит со мной и компанией.
После передачи письма Медведеву я улетел в Лондон. Там я встретился с Дэвидом Леппардом из «Санди Таймс» и рассказал ему историю своей войны с УДП РФ. Мы договорились, что Дэвид держит материалы у себя и использует их только тогда, когда я дам разрешение. Или со мной что-то случается. Или с любым членом моей семьи. Тогда он публикует материал.
В мае 2010 года стало ясно, что следствие, которое было начато по материалам ДСБ МВД и Генеральной прокуратуры, окончательно сдулось и умирает. Я понял, что надо взрывать ситуацию и дал разрешение на публикацию материала в «Санди Таймс». Более того, я встретился с Марком Франкетти, корреспондентом «Санди Таймс» в Москве, и дал ему новую, дополнительную информацию.
Материал произвел в России эффект разорвавшейся бомбы. В течение нескольких недель было опубликовано несколько тысяч сообщений и изложений моего интервью Дэвиду Леппарду. Тема коррупции в Кремле перестала быть закрытой темой. (См. «Новая газета», статья Романа Анина, «Второй раз – подряд», выпуск №74 от 12 июля 2010 года, «Совершенно секретно», Владимир Воронов «Большие подряды», выпуски 7 и 8, 2010 г.)
По реакции российских СМИ, по тому валу публикаций о коррупции, который был вызван материалом в «Санди Таймс», стало ясно, что коррупция не просто «всех достала». Борьба с коррупцией стала самой ходовой темой интернета и независимых СМИ, которая, как показал мой пример, может в одночасье раскрутить неизвестного до этого человека.
(Продолжение следует)
