(Продолжение. Начало см. https://valerymorozov.com/news/2024 )

МБХ недооценил систему, в создании которой принимал участие, недооценил криминальность этой системы, ее вязкости, силы. Он недооценил алчность новой «элиты», ее ненасытность, готовность и желание перегрызть горло любому.

«Элита» делится на стаи, кланы, которые могут менять свой состав в зависимости от ситуации и интересов. Они объединяются и для решения общих задач, и для того, чтобы разорвать бизнес тех, кто стал слабым или, наоборот, слишком сильным и «привлекательным», но кто по каким-то причинам получил «черную метку» из Кремля.

Этот режим не может существовать без постоянного передела собственности и ресурсов, захвата одними богатств, принадлежащих другим. В этой системе, как и в традиционном мире воров, бандитов, мошенников, нет долгосрочных состояний, нет перехода богатств по закону наследования. Это все есть в другом мире: в мире, где правит закон. А в этом, криминальном мире есть только передел и захват: богатства переходят в руки того, кто в данный момент самый жестокий, сильный и безнравственный, кто имеет возможность давить других.

Ходорковский принял три важных решения, которые предопределили его судьбу.

1.        Он начал трансформирование своего бизнеса в легальный, повышая его эффективность, развивая его, очищая от чисто криминальных форм, методов работы, но оставляя связи и с Кремлем, и с правительством, и с региональными чиновниками. Он продвигал в государственный аппарат своих людей, используя их как рычаги влияния на политику и механизмы защиты. Он стал трансформировать свой бизнес в цивилизованный, оставаясь внутри криминальной системы, действуя по ее законам, используя ее механизмы, завися от нее.

2.        Ходорковский развернул широкую кампанию по изменению имиджа, как своего лично, так и своего бизнеса, в России и за рубежом. Эта кампания была не чисто пиаром, а подкреплялась конкретными действиями в социальной сфере, обучении, в том числе профессиональном, поддержке и создании новых общественных движений и организаций, встраивании бизнес и общественных структур Ходорковского в международную систему. Таким образом, начала создаваться в России, пусть небольшая, но важная, новая часть гражданского общества, которая по своей сути противостояла криминальной системе. Финансовой, экономической и социальной основой нового сегмента гражданского общества была бизнес империя МБХ, а сам он его идеологом.

3.        Не ограничиваясь трансформацией бизнеса, созданием гражданских структур, Ходорковский решил, что настал момент, когда он может прийти к власти в стране. Путин и его команда не удовлетворяли Ходорковского и тех, кто разделял его взгляды. Он чувствовал, что Путин «другого племени», «другой стаи», что команда Путина не одобряет того, что делает, куда идет Ходорковский.

Сейчас Ходорковский о своих политических амбициях не говорит или их отрицает. Но в начале 2000-х политические амбиции Ходорковского были заметны. В политических и бизнес кругах об этом говорили не громко, но открыто. Не скрывали этого и руководители компаний Ходорковского. Что это было? Реальная утечка информации из ближайшего окружения Ходорковского или надежды, ожидания его окружения, которые выдавались за действительность? Если верить МБХ, то за власть борьбу он не начинал. Но тогда, откуда выросли разговоры в Кремле, в том числе среди сотрудников АП и силовиков, о том, что Ходорковский вел переговоры с американскими и немецкими политиками о поддержке его в борьбе за власть? О его обещаниях ядерного разоружения России? Или это была информационная подготовка ФСБ и СВР предстоящего ошкуривания Ходорковского?

Факт остается фактом, в Кремле об амбициях Ходорковского знали. И относились соответственно. И отношение это было все более настороженное, а затем враждебное. Ждали команды.

Нужно отметить, что в этот момент столкнулись две тенденции политического развития России. Одна, ее главным выразителем был Ходорковский, основывалась на стремлении части олигархов трансформировать криминально-олигархическую систему в максимально демократическую, антикриминальную и антикоррупционную, сохраняя, при этом, доминирующее положение олигархов в экономике и политике страны. И таким образом, встроиться и легализоваться в системе международной экономики, политики, бизнеса.

Вторая тенденция была выражена Путиным и стоявшими за ним членами Семьи. Они стремились убрать из политики олигархов и подчинить их государственному аппарату, а их бизнес государственным интересам (на этом я остановлюсь позже).

В те годы политика Путина отражала настроения в стране. Люди понимали, что путь ельцинской олигархии, прикрытый болтовней о «демократии» и «либерализме», вел страну к развалу. Сейчас Ходорковский четко говорит о себе как о националисте… Не русском – это понятно. Но «российском». И не только как о «националисте», но и «государственнике». И это слышать удивительно и радостно, особенно во время развернутой в последние годы кампании по оправданию планов разделения России.

Однако, 10 лет назад эти взгляды Ходорковского не были известны, если таковыми они были в те годы. Более того, люди не во власти не отделяли его от Березовского, Чубайса, Авена или Фридмана. При этом, люди, в том числе силовики, считали, что эта олигархическая группа не остановится перед развалом России, если это будет им выгодно. Разделить Россию и продать ее по частям,- это, считалось, было в планах олигархов. Путин же противостоял этим планам, и люди приветствовали его политику по наведению государственной дисциплины и порядка в России.

Однако, самая главная причина падения МБХ была в другом: в России был создан криминально-олигархический режим, при котором «демократия» и «либеральность» основывались на криминальной морали, нравственности, криминальных законах. Реальной демократии не было, как ее нет и сейчас. Криминальный либерализм предоставлял свободу и защищал права руководителей криминальных кланов. Причем, чем более криминален, беспринципен, нагл и хитер был чиновник или бизнесмен, тем легче ему было добиваться успеха при этом режиме.

Такому режиму совершенно естественно было развиваться по пути усиления роли криминального государства. Именно государственный механизм мог легко стать мощным орудием в руках криминальных кланов. Демократические механизмы, пусть и замешанные на криминальных связях, для большинства кланов и группировок были слишком сложными и в использовании, и в понимании. А государство – оружие простое и эффективное. Как топор.

Трансформация Ходорковского выделила его из сборища олигархов и криминальных кланов, захвативших экономику России и контролировавших политические структуры. В этом была и сила Ходорковского, но и его слабость. Его бизнес подскочил в цене, и он стал самым богатым человеком в России. Но он выделился из «стаи», вышел из строя, потеряв свое место. Он стал, пусть пока чуть-чуть, но чужим режиму, системе. И это почувствовали конкуренты.

                                           Начало падения. Наезды

Первый серьезный наезд на Ходорковского пошел не из Кремля. Его превращение в «другого» было замечено конкурентами. Они почувствовали, что на него можно наехать, замахнуться, и это может не только «прокатить», но это может быть поддержано, в том числе, в Кремле.

Для этого уже были созданы условия, и созданы эти условия были самим Ходорковским. Заметную роль в его судьбе и отношении к нему Кремля сыграл, казалось бы, незначительный эпизод, когда руководителю ФСБ Владимиру Путину пришлось ждать два часа в приемной Ходорковского. Это только в пошлых фильмах руководители секретных служб ходят в услужении у президентов крупных корпораций. В реальной жизни корпорации имеют огромное влияние, но представить невозможно, чтобы глава ЦРУ или АНБ сидел несколько часов в приемной президента «Microsoft». Да, и глава ЦРУ вряд ли отличается такой злопамятностью, как Путин. Результатом сидения в приемной была команда «работать по Ходорковскому». И информация эта вытекла из ФСБ, и через бывших сотрудников Конторы, возглавлявших службы безопасности в корпорациях – конкурентах, дала сигнал: на Ходорковском – черная метка.

Первый серьезный наезд, в виде «заказа» Ходорковского в одной из структур ФСБ пошел не от конкурентов из нефтяного бизнеса, а из отрасли по производству минеральных удобрений. Более того, заказчиком была корпорация, которая принадлежала еврею. И этот момент был для Кремля и ФСБ важен, потому что это лишало Ходорковского поддержки еврейского политического и бизнес сообществ, в том числе за рубежом.

Заказчик, хоть и имел миллиардный бизнес, но по политическому и финансовому весу, административным связям и ресурсу сравниться с Ходорковским не мог. Именно поэтому сам Ходорковский и его окружение, зная о заказе, угрозу эту не воспринимали серьезно, гася заказ в рабочем режиме.

Об этом я узнал от знакомого, который возглавлял одну из структур ЮКОСа, связанную как раз с производством удобрений. Нравы кремлевских силовиков я знал лучше его, и меня удивили беспечность и спокойствие, с которым он относился к наезду. Уже тогда было ясно, что Путин поменял правила игры. Наезд ФСБ на ЮКОС не мог быть случайным элементом в системе. Вертикаль уже работала. Действия, которые могли привести к политическим последствиям, вызвать общественный резонанс, в обязательном порядке согласовывались с Кремлем. И я спросил знакомого о позиции Кремля.

– Кремль здесь не при  чем,- отмахнулся он.

Ему, как говорится, было виднее. В Кремле сидели люди Ходорковского, которые должны были бы предупредить его. Но меня тогда удивило не столько спокойствие руководства ЮКОСа, сколько сам факт наезда. Ну, не вязалось все это! Кремль должен был знать о наезде. А Кремль молчал, не зная, или делая вид, что не знает. Более того, по словам моего знакомого, по его интонации, я понял, что люди Ходорковского в Кремле (тот же Сурков, который когда-то был телохранителем Ходорковского на заре комсомольского НТТМ и Менатеп) уверяли, что «держат ситуацию под контролем».

А ведь система тогда уже приобрела одну из своих основных характеристик: самое главное получить разрешение на дело, сделку, наезд, расследование, посадку. Согласование с Кремлем стало решающим элементом в работе системы. Власть утекала из офисов олигархов, концентрируясь в Кремле. Если согласовать в Крепости, то дальше система работала вся уже на того, кто это сумел сделать. А ФСБ начать войну с ЮКОСом без согласования не могла. Тут было явное противоречие.

В Администрации президента на важном месте сидел человек Ходорковского – Сурков. И не один. Возглавлял АП Александр Волошин, который был близок и Березовскому, и Ходорковскому. А замом у него был маленький человек, с очень маленькими ручками и большой головой. Звали его Дмитрий Медведев. И Ходорковский и с ним был в хороших отношениях. С Медведевым все были в хороших отношениях, но я знал людей, бывших офицеров Конторы, которые работали исключительно на Медведева, собирая информацию и о его подчиненных, и о его возможных конкурентах в борьбе за власть. И я не верил, что Медведев не знает о наезде на Ходорковского. А Медведев был человеком Путина, причем «младшим в стае», который зависел полностью от Хозяина. Ему выбиться наверх самостоятельно из ближайшего круга Путина было невозможно. В ближайший круг входили люди, которые по своей комплекции, способности пить спиртное и нравам были полной противоположностью Медведеву, что отражалось на их к нему отношении.

Правда, все это меня в то время мало касалось. С ЮКОСом я сам не работал.

Через некоторое время, в случайном разговоре, я узнал о том, что наезд пошел и на нефтяные компании ЮКОСа. К делу было причастно опять ФСБ, но к нему уже подключились налоговики. Теперь за наездом стояли кавказцы, а за кавказцами еще кто-то. Новая группировка из Дагестана  «крутилась» тогда в аппаратах Немцова, потом Касьянова. Позже она оказалась в окружении того же  Медведева. Погибший в день заявления Путина о помиловании Ходорковского Казбек Махачев был как раз из этой группы. С ней был связан, по информации МВД,  и широко известный ныне Билалов.

Удивительная вещь: за десять лет никто не поинтересовался, кому отошли активы империи Ходорковского, кроме государства? А ведь огромные активы были распределены по разным компаниям и корпорациям, а не только отошли «Роснефти». И, тем не менее, все заслонили фигуры Путина и Сечина.

Информация о новом наезде на ЮКОС многими воспринималась совершенно спокойно: при Ельцине все наезжали на всех. Березовский в бане, пока тер спину Коржакову, просил его убить Гусинского. Всё руководство ФСО над этим посмеивалось. Наезды до Путина делались, «как в баню сходить». При этом, часто именно в банях и обсуждали подобные дела.

Но времена и законы, по которым работала система, уже изменились. Заказать «в бане», без согласования с Кремлем империю Ходорковского было уже нельзя без риска быть самому раздавленным. И многим это было уже понятно. Ходорковский выглядел еще холеным и уверенным, парящим над действительностью, но в коридорах власти уже чувствовалось, что вокруг Ходорковского происходят необычные и очень опасные для него процессы.

(Продолжение следует)