Приближается Олимпиада в Сочи, и кто только не пытается на критике сочинского строительства и организации Игр сделать себе капитал! Естественно, не только политический, но и чисто денежный.

Вот и Навальный проснулся от олимпийской спячки. Шесть лет молчал. Не видел ни воровства во время проектирования олимпийских объектов, ни воровства во время их строительства. Он не видел ни скандала вокруг коррупции и воровства на объектах Управделами Президента РФ, ни статей о спецоперации в отношении  кремлевских чиновников, расследований, ни уголовного дела, которое шло полтора года, а потом исчезло.

Навальный не видел выступлений экологов, правозащитников, подрядчиков и рабочих, которые десятками пытались вынести на свет, информацию о воровстве, нарушениях законодательства коррупции и беспределе не только на объектах УДП РФ или Олимпстроя, но и мэрии Сочи. Он не замечал, как этим людям ломали кости, втыкали арматуру в голову, просто избивали или угрожали «повесить на дереве» или подложить наркотики и оружие в машину, лишали возможности работать, отнимали бизнес, затыкали рот.
(далее…)

http://www.bbc.co.uk/iplayer/bigscreen/tv/episode/b03t8dm9

1

Большинство сотрудников ОАО «Москонверспром», москвичей, работали в Сочи месяцами, а то и годами, видя семьи лишь по праздникам и в летние месяцы, когда жены получали отпуска и приезжали с детьми на море. Одинокая жизнь на море, где, несмотря на стройки, текла по своим законам курортная жизнь: на каждом шагу работали ресторанчики и кафе, жизнь бурлила под «шашлычок под коньячок даже очень», как поётся в популярной сочинской песне, и накладывала свой отпечаток, в том числе на здоровье.

Сначала я летал в Сочи в короткие командировки, приезжая, в основном, тогда, когда на объектах появлялось начальство из Управления делами президента, проводились с их участием совещания, или дела на стройке требовали моих решений. Потом, с нарастанием конфликта с кремлевскими чиновниками, мне приходилось все больше находиться в Сочи. Если мне приходилось задерживаться в Сочи, Ирина прилетала ко мне, привозя из центрального офиса необходимые документы и бумаги на подпись или для ознакомления.
(далее…)

Бородину мое решение не понравилось, но он молчал. Во-первых, это было мое решение, а я, в его понимании, был «хозяином».  Во-вторых, Гаврилыч знал, что в чем-то нам придется уступить «Олимпстрою». Ситуация с Управделами Президента обострялась с каждым днем. Стройка корпуса «Приморский» в санатории «Сочи» УДП РФ, которой два года командовал Гаврилыч, была захвачена, костяк его людей потерян. Бородин понимал, что «Олимпстрой» заставят давить на нас с каждым днем сильнее. Нужно было не только сопротивляться, но и идти на компромисс, надеясь выиграть время и переломить ситуацию.

Все это было очень запутано, и Гаврилычу, мне кажется, просто было сложно высказать мне свое мнение так, чтобы я понял его правильно. Он бы мог все описать коротко, но с большой долей мата, и он был не уверен, что я пойму нюансы его мысли.