X

Потянулись будни, давившие неизвестностью. После разговора с Никитиным осталось чувство, что я краем глаза заглянул в ад. Во второй раз в моей жизни меня пронзило чувство неизбежности краха мира, в котором я живу, понимание того, что мы покатились куда-то в пропасть, и те, кто оказался у руля страны, не только не в состоянии остановить падение, но энергично толкают Россию в пропасть.

Впервые я почувствовал  похожий шок, когда в начале 1992 года приехал на совещание на Старую площадь к Гайдару…

Воспоминания из 1991-92 гг., или о предвестнице «кошельков»

После ликвидации Агентства печати «Новости», как главного орудия советской пропаганды за рубежом и «монстра холодной войны», по Указу Ельцина (один из первых Указов Ельцина после прихода к власти), пролоббированного бывшим генералом КГБ Калугиным и министром печати РФ Полтораниным, я оказался вне государственной службы.

В АПН я руководил аналитической работой, но одновременно курировал коммерческие проекты. В 1991 году мне пришлось, сохраняя за собой должность в АПН, стать генеральным директором первого хозрасчетного предприятия АПН: Информационно-консультативного центра «Новости-Инкомм».

Инициаторами его создания были я и Александр Евфарестов, тогда Главный редактор Главной редакции анализа и прогнозов (ГРАП) АПН, с которым вместе работали в Информотделе Посольства СССР в Индии. Я предложил создать совместный, между Академией общественных наук при ЦК КПСС (АОН при ЦК КПСС) и АПН, хозрасчетный центр, который бы занимался аналитикой, социологическими исследованиями, политическими технологиями на хозрасчетной основе. Сам я тогда учился в аспирантуре АОН при ЦК КПСС, писал диссертацию по Богданову, засекреченному лидеру и идеологу большевиков, который заложил основы общей теории систем, кибернетики и информатики, переливания крови. Богданов в 1907 году был исключен Лениным из руководства партии в результате интриги и внутрипартийного переворота, а те направления науки, основы которых Богданов заложил как ученый после прекращения революционной деятельности, стали запретными в СССР (знаменитое выражение: «кибернетика/генетика – продажная девка империализма»).

Пробить решение о хозрасчетном центре в АОН я не сумел, несмотря на поддержку руководства Академии. На заседание ректората, где рассматривалось мое предложение, приехал член Политбюро ЦК КПСС по фамилии Медведев (ирония судьбы) и, размахивая моей докладной запиской, кричал, что «партия никогда к хозрасчету отношения иметь не будет!». Шел 1990 год. Партии оставалось жить меньше года.

Однако, Саша решение Правления АПН пробил, и ИКЦ «Новости – Инкомм» был создан. Учредителем выступило только АПН. На генерального директора центра Саша назначил социолога из МГУ Мельникову. Она выглядела забитой, тихой, бедной сотрудницей лаборатории МГУ и никак не вязалась с ролью директора центра, который будет выполнять заказы ведущих СМИ, институтов и «think tanks» мира.

– Почему ты выбрал ее?- спросил я Евфарестова. – Нужно было найти кого-нибудь попрезентабельнее.

– Ничего. Мне как раз нужна «серая мышка». Чтобы работала и ни шагу самостоятельно не делала. Если откроет рот, я ее выгоню сразу.

Пошли заказы: «Асахи», «Токио синбун», европейские СМИ.

А потом Саша заболел. Его отправили на пенсию по инвалидности, и меня отозвали из аспирантуры Академии ЦК КПСС, где я в то время писал диссертацию, чтобы я заменил его.

Директор центра Мельникова была уволена, по моему требованию, в связи с тем, что своровала 100 тысяч долларов, поделив их, чтобы обезопасить себя, с первым заместителем Председателя АПН Тулиновым.

Тулинов попытался «загасить» меня. Была придумана реорганизация АПН. Когда я увидел новое штатное расписание, то в нем отсутствовала моя должность. И меня в штатном расписании вообще не было.

Аналитическую службу плотно курировало КГБ. Непосредственным моим начальником до реорганизации был зам Председателя, генерал-лейтенант КГБ Бабушкин, который до перевода в АПН возглавлял секретариат Андропова. Я бросился к нему и устроил скандал. «Вы что не видели штатного расписания? Как вы его завизировали, не прочитав?» Тот бросился к Председателю, но Тулинов продолжал «держать ситуацию». Потребовалось вмешательство лично Председателя КГБ Крючкова, чтобы Тулинова и Мельникову уволили, а мне «нашли» место в штатном расписании. Крючков позвонил в АПН и спросил: «Вы можете навести порядок у себя? Или вам там всем помочь?»

Перед увольнением Мельниковой ИКЦ выполнил опрос общественного мнения в России по контракту с  американским заказчиком. Деньги перечислены не были. Мельникова, не говоря о своем увольнении, договорилась через посредника, эмигранта «из наших», что они получат деньги в США наличными.

Я узнал об этом и доложил руководству. Виктору Константиновичу Бухарову, заместителю начальника Отдела кадров по загранаппарату было поручено изъять у Мельниковой загранпаспорт, который она получила через АПН, и не допустить ее выезда за рубеж за деньгами ИКЦ, пока я не разберусь с ситуацией. Виктор Константинович  было глубоко за шестьдесят. Он сидел на кадрах несколько десятков лет (никто не помнил, сколько). Был полковником КГБ и заслуженным чекистом (то есть получил такой знак отличия).

Он позвонил мне по внутренней связи и успокоил:

– Я нашел Мельникову. Она приедет ко мне через полчаса. Сказала, что спешит в аэропорт,- сказал он. – Как только придет, я у нее паспорт изыму. Я тебе позвоню.

– Хорошо.

Через полчаса зазвонил аппарат внутренней связи по прозвищу «матюгальник».

– Валера,- с ужасом в голосе сказал Виктор Константинович.- Она у меня вырвала паспорт и убежала.

– Как вырвала?

– Я у нее попросил паспорт. Она мне его передала. Я ей и говорю, что паспорт изымаю, а она его у меня из рук вырвала и убежала. Что делать-то?

– Как что?!- заорал я.- В Шереметьево звоните. Она летит в Канаду. Пусть перекрывают.

Я выскочил из кабинета, промчался мимо перепуганных секретарей и рванул по коридору, вспомнив свое рэгбийное прошлое, и надеясь, что никого не зашибу по дороге.

На шестом этаже были кабинеты только руководства. Народу по коридорам ходило мало и редко. Я промчался по коридорному ковру, никого не зашиб, слетел по лестнице, распугивая курилки на лестничных площадках, на четвертый этаж, где находился кабинет Бухарова.

Виктор Константинович уже пришел в себя.

– Валера, я позвонил уже в Шереметьево. Паспорт у нее отнимут. Никуда не денется.- Он сидел как мумия: худой и бледный.- Вот нахалка! А?

– Виктор Константинович, как же вы так?!

– Валера, я такого не ожидал! Представляешь, выхватывает паспорт у меня из рук! У меня! Я просто растерялся, честное слово! – Он удивленно смотрел на меня, словно сам не веря, что все это произошло с ним.- Что в стране происходит? Набрали вы кадры!

– Во-первых, это кадры не мои. А во-вторых, без кадров кадры не набирают.

– Это Санек Евфарестов ее нашел. Я ему говорил, мелкая и страшная слишком. Я еще шутил. Говорю, ты ее нашел такую, чтобы не трахать и не зависеть от нее. Он все смеялся. Да, говорит… А она видишь как…

– Вы-то как умудрились? Старый чекист, и так облажаться…

– Валер, сам не знаю. В себя прийти не могу…

– Вот вам и «серая мышка». Все под себя все «серых мышек» ищут. В партии в руководстве сплошные «серые мыши». Ничего не понимают, старики придурковатые. Трещит все по швам. На деньги тоже «серых мышей» сажать начали. Теперь бегай за этими «мышами» и деньгами.

– Не говори, Валер… Ужас! Ты никому не говори… про старика.

Я до этого дня никому и не говорил. Кроме Саши  Евфарестова.

Вот так мне пришлось возглавить ИКЦ «Новости-Инкомм».

Так я встретил распад СССР и ликвидацию АПН.

(Продолжение следует)