IX
Когда я вошел в здание Корпуса 14 Московского Кремля и поднялся по лестнице к постовому, я увидел стоявшего в коридоре недалеко Георгия Валентиновича Гурлева. Мы поздоровались и поднялись в кабинет Никитина по широкой, но темной лестнице.
Собственный комментарий
Корпус 14 был построен в начале 30-х годов прошлого века. Большевики сломали Чудов и Вознесенский монастыри, а также Малый Николаевский дворец и на их месте построили Административный корпус, в котором сначала пару лет размещалась военная школа. Потом школа была переведена в Лефортово. Руководил проектом и преступлением Рерберг, человек Троцкого. Жена Троцкого возглавляла Совет по делам религий и организовывала разграбление церквей и продажу церковных ценностей для расчета с банкирами, которые финансировали, через брата Троцкого, приход к власти большевиков.
До 50-х годов это было единственное здание, построенное в Кремле за годы Советской власти. В конце 50-х, начале 60-х на месте первой Оружейной палаты был построен Кремлевский Дворец Съездов (сейчас Государственный Кремлевский Дворец). Этим проектом руководил Посохин-старший. За то, что он взялся за то, что отказались делать ведущие архитекторы, и построил КДС, Посохин получил место главного архитектора Москвы.
В Корпусе 14 всегда располагалась Комендатура Кремля и разные службы. В советское время это были Секретариат Президиума Верховного Совета СССР, потом Кремлевский театр. Сейчас, кроме ФСО РФ и Комендатуры в корпусе находятся помещения хозяйственных служб и Администрации президента РФ.
Так был пройден путь: на месте монастырей – административный корпус, на месте кладбища – площадь и парковка.
Возращение в 90-е
Валерий Андреевич, высокий, здоровенный, с внешностью боевого гвардейского генерала, встретил меня в дверях кабинета, улыбаясь, как друга, который то ли перепутал что-то, то ли забыл.
Насколько я знал, Никитин прикрепленным не был. Он то ли обретался в штабе Кремлевского полка, то ли в хозяйственных службах, но внешность имел значительную.
– Валерий Павлович, надо решать вопрос,- сказал он, приглашая меня присесть за стол для совещаний.- Мы думали, что тебя уволили давно, а ты все руководишь. Тебя, я смотрю, ничем не собьешь.
Он был почти откровенен, и я понял, что все это время они пытались любыми путями добиться моего увольнения. И действовали они через кого-то в России, но главное через «Йорк Австрию». И именно из Австрии Никитина надоумили отправить письмо, обвинив меня в том, что я «выехал в США, захватив с собой в чемодане 3 миллиона долларов США». Надеялись, что американцы после такого письма от руководителя ГУО меня сразу уволят. Даже разбираться не будут.
А еще я понял, что официально они действовать боялись, поэтому письмо свое Никитин написал на простом листе бумаги, от руки. Даже секретарю не доверили. А это значит, что санкции наверху они не получали. Более того, действия свои скрывают. Боятся не только огласки, но и того, что это может дойти до Ельцина. Видимо, тот уже выразил недовольство, получив информацию от ФСБ или Администрации. Похоже, мне удалось столкнуть службы, и это приносила плоды, облегчало положение для меня.
– Ко мне неплохо относится руководство корпорации. Считает, что я отстаиваю, прежде всего, интересы компании, – сказал я.
Никитин удивленно посмотрел на меня. Он, видимо, рассчитывал, что узнав о том, что они отслеживают ситуацию в компании, знают об угрозе моего увольнения, и не скрывают этого, я испугаюсь или хотя бы почувствую себя неуютно.
– Вот и давай решать, как помочь твоей компании,- сказал Никитин, продолжая дружески улыбаться.
Мы сели за стол напротив друг друга. Рядом с Никитиным, с видом стороннего наблюдателя, сел Гурлев. Я молчал.
– Палыч, ты же знаешь, что мы можем тебе и «Йорку» перекрыть кислород так, что вам в России будет делать нечего,- продолжил Никитин, все так же улыбаясь.- Ты же здесь работаешь, а не в Австрии или США. Тебе же здесь жить.
Он посмотрел на меня многозначительно, в упор, как в дурном фильме.
– А мы, ты знаешь, к тебе и «Йорку» хорошо относимся. Мы с тобой контракт серьезный подписали. Деньги большие перечислили. И еще перечислим. Но надо решить вопрос с теми, что уже перечислили.
– На те деньги, что пришли на счет «Йорка», мы, естественно, выполним работы и поставим оборудование полностью,- сказал я.- Но на те деньги, которые на счет не пришли, «Йорк» ничего сделать не может.
– Палыч,- Никитин широко улыбнулся, словно я сказал шутку,- ты что? Да у тебя же корпорация имеет миллиардные обороты! Что ей стоит поставить оборудование на лишние три миллиона долларов?!
– Да не в этом дело,- я поморщился, не в силах сдержать раздражение, что эти безмозглые верзилы за все это время не могут понять простых истин.- Американская компания не имеет право участвовать в сомнительных операциях. В США это подсудное дело. Руководство может пойти под суд! Я – Бог со мной. Но Боб Покелволдт, президент Корпорации, за что на себя уголовное дело заводить будет?
– Какое уголовное дело?- засмеялся Никитин.- Ну, пропали деньги в банке. Вы же здесь не при чем. К вам никаких претензий не будет. С Очаковским, этим козлом, мы сами разберемся. Так наедем, что он все отдаст, не только эти три миллиона. А «Йорк» может поставить оборудования по благотворительности, например,- сказал Никитин, хитро щурясь.- Вот и решение вопроса! Вы благотворительную поставку, а мы «Йорку» все объекты откроем! У вас в России проблем не будет! Все кондиционирование в России будет ваше. Вместе работать будем! Палыч, давай решай вопрос. Тебя же там слушают.
Руководство ГУО в лице Валерия Андреевича Никитина предложило мне и «Йорку» стать их «кошельком». Мы будем получать безальтернативно все, что будет строиться приличное в России, а они через нас откачивать деньги на свои нужды. То есть воровать. «Вместе будем работать!»- так это называлось.
– Я доложу о разговоре,- сказал я, понимая, что Никитину ничего объяснить не смогу. Мы, двое русских, были как будто из разных миров. Разных культур. Сидим напротив друг друга и не понимаем друг друга.
Еще каких-нибудь шесть-семь лет назад эти бывшие капитаны и майоры были готовы, не задумываясь отдать жизнь, защищая жизни коммунистических лидеров. Готовы были лично расстрелять таких, какими они сейчас сами стали. И были бы убеждены, что сделали правильно, выполнили свой долг! Как же за несколько лет изменилось их сознание!
Тогда, в кабинете Никитина ко мне пришла мысль, что я, со своим советским прошлым борца с американцами на идеологическом фронте, легче понимаю американских руководителей корпорации, чем тех, кто пришел к власти в моей стране. Почему из всего многообразия вариантов История выбрала один и привела из советского прошлого в Кремль, Белый Дом и Старую площадь команду не тех, кто умел работать и имел совесть и стыд, а команду фарцовщиков и хапуг, не сделавших в своей жизни ничего конкретного до того, как получить в руки власть.
А те создали свою челядь, представитель которой теперь сидел напротив меня. И мы разговаривали с ним на русском языке, родном для нас, но не понимали друг друга!
– Доложи, Валерий Палыч, доложи,- радостно сказал Никитин, поднимаясь.- Я тебе гарантирую: все отдадим «Йорку»!
Он приобнял меня своей ручищей, провожая до двери.
– Валерий Павлович, надо решить вопрос!- сказал он в дверях, уже официально и строго смотря на меня в упор, как бы закрепляя в моем сознании задачу.- Доложи своему руководству. Воевать нам не надо!
Гурлев проводил меня до поста. Мы простились. Гурлев видел, что в моих глазах не было радости.
Я вышел из здания и сел в автомобиль.
– В офис, – сказал я Звереву, поворачиваясь к окну.
Слава рванул из Кремля, будто боялся погони. На Боровицкой пост охраны остановил светофорами движение автомобилей с Большого Каменного моста и набережной, и мы сразу, не тормозя, под зеленый сигнал выскочили на Боровицкую площадь и Моховую улицу. Там и догнали поток автомобилей.
Продолжение следует)
