Через несколько дней после подписания контракта в Сочи состоялось первое совещание с нашим участием по вопросам проектирования и строительства поселка по улице Таврическая. Совещание проходило в кабинете директора сочинской дирекции «Олимпстроя» Максима Иваницкого. Кроме него в совещании от «Олимпстроя» принимал участие главный инженер дирекции Алексей Чабров. На совещание должны были приехать из Москвы кураторы проектных работ Максим Козлов и Виктор Двойченков, но они остались в Москве и были на телефонной связи. От «Москонверспрома», кроме меня, участвовал директор стройки Виктор Гаврилович Бородин или просто Гаврилыч.
К этому времени я знал, что вместо нас выиграть тендер, по планам Краснодарской краевой администрации и «Олимпстроя», должна была краснодарская фирма вместе с двумя краснодарскими же проектными организациями: «Краснодаргражданпроект» (дома, дороги, сети) и «Росинтеко» (изыскания). В Москве Козлов и Двойченков сообщили нам, что оба проектировщика уже давно работают над проектом, который «фактически» готов. Мы запросили подготовленную часть проекта, чтобы оценить объемы и качество выполненных работ, и то, что мы получили, нас не удовлетворило: «Краснодаргражданпроект» представил картинки двух домов (одно- и двухэтажных), которые можно было найти в любом архитектурном альбоме, выпущенном с советских времен, а «Росинтеко» дала кусок изысканий, который при ближайшем рассмотрении нашими специалистами оказался выдернутым из другого проекта.
Я об этом сказал на совещании у Иваницкого. Олимпстроевцы со мной дружно не согласились. Вообще, надо сказать, что на совещаниях олимпстроевцы почти всегда действовали слаженно и сообща, хотя внешне и по характеру сильно отличались. Иваницкий, очень худой, весь как на шарнирах, любил покурить папироску, производил впечатление в меру разумного и в меру хитрого молодого человека. Он из Новороссийска. Как и другие сотрудники его дирекции, он не имел опыта работы в таких сложных и запутанных проектах, как олимпийское строительство, но чувствовалось, что, в отличие от других, он начинал понимать, куда попал и во что вляпался.
Чабров был похож на отдохнувшего и отъевшегося бывшего прапорщика, служившего в охране на зоне. Пальцы у него были в татуировках в виде колец. Было понятно, что он имеет мнение не свое, а начальства, и чем выше было начальство, тем крепче было его мнение.
Разгорелся спор. Я сказал, что нам вообще не нужны подрядчики по проектированию: у нас есть свое проектное подразделение в Сочи, полностью оснащенное техникой, есть проектное подразделения в Москве, Калуге, Иваново и проектный институт «Москонверспроект» в Великом Новгороде. Нам их обеспечивать работой и заработками надо, а не отдавать работу другим. Нам нужны будут подрядчики только по некоторым видам изысканий, но мы недавно выполнили большой комплекс изысканий здесь же, в Сочи, на комплексе «Дагомыс», знаем хорошо местные фирмы и можем привлечь их, а не краснодарские.
– Но они уже сделали проект! – сказал Иваницкий. – Сколько времени вы будете делать изыскания, потом проект? Минимум четыре месяца. А стройка будет стоять. Мы это позволить не можем. Гребенюк этого не позволит. Надо сейчас начинать.
– А когда будет разрешение на строительство? – спросил Гаврилыч.
– Вы деньги за проект получите, – сказал Чабров.
– Да! У вас же выполнение уже в августе запланировано. В сентябре уже сорок миллионов рублей вы должны освоить. А как вы это освоите без проекта? Часть забора поставите и вагончики с техникой завезете, так мы у вас это не примем. Проекта нет. Ничего нет.
– А где разрешение на строительство? – спросил Гаврилыч.
– Разрешение будет, – лениво, но уверенно сказал Чабров. – Главное – проект. У вас его нет, а у них есть.
– У них тоже проекта нет, – сказал я. – То, что мы видели, – это не проект. У них тоже ноль. Лучше мы сами начнем с нуля, чем бегать за другими. Своих я заставлю делать быстро, а вот кубанцов вряд ли.
– Все у них есть. Сейчас. – Иваницкий набрал по телефону номер директора «Краснодаргражданпроекта» Погосяна. – Владимир Марспетович, что же вы не показали проект «Москонверспрому»? Надо было показать побольше. Вы за месяц выдадите окончательный вариант? Ну, вот! Они выдадут. Все, договорились. В течение месяца вы выдаете полный проект по домам и коммуникациям.
Иваницкий набрал телефон директора «Росинтеко» Кисленко:
– Роман, ты почему не показал «Москонверспрому» проект?.. Морозов говорит, что вообще левый кусок… Мать твою, ты хочешь, чтобы с тобой подписали контракт? Тогда показывай, а иначе пролетишь! – Иваницкий повесил трубку. – Они боятся, что вы получите проекты, скопируете и используете, а контракты с ними не подпишете. Вот и не дают. Но мы-то проекты видели! У нас на совещаниях проекты рассматривались. Чабров как главный инженер этими проектами занимался. Максим Козлов с Двойченковым. Гребенюк проектные решения сам утверждал.
– Так дайте нам то, что у вас есть. Мы хоть это посмотрим, – предложил я.
– Нет у нас ничего. Все у них. Они же официально нам ничего не сдавали. Давайте, под наше с Чабровым слово, подписывайте контракты. В течение месяца вы сдаете проект, получаете 40 миллионов освоения, оплачиваем вам, за вычетом аванса. И вы спокойно строите, укладываясь в сроки. Другого пути нет. Другой путь – вы срываете сроки, а это вопрос политический. Переселенцев надо вывозить, освобождать участки для строительства других олимпийских объектов. Если вы сорвете сроки, будут сорваны сроки ввода спортивных объектов. А за это нас всех убьют. Мы тут заложники – больше, чем вы. Мы сами прежде всего заинтересованы, чтобы вы получили проект. Сами будем заставлять и гнать их, если что.
– А когда будет разрешение на строительство? – спросил Гаврилыч.
– Да будет разрешение, – сказал Чабров Бородину, глядя на него, как на любопытного ребенка, который сильно мешает дяде. – Без разрешения строить нельзя. Мы сами заинтересованы, чтобы разрешение было быстрее, проект был быстрее, работы начались. Вы же сами это прекрасно понимаете.
Я рассказал о своем опыте с Управлением делами президента, о том, как заказчик нам уже «гарантировал» работу субподрядчиков, которых сам же рекомендовал. Иваницкий и Чабров возмутились:
– Да над нами тут проверяющих сидит куча. Все контролируется Службой безопасности. Это Управление делами может себе что-то позволить, а нас тут сразу съедят.
В итоге, я согласился подписать контракты. Сроки действительно были очень сжатые. Нужен был проект, хоть часть его, чтобы можно было начать. И не хотелось начинать с конфликта, показывая свою неуступчивость. Не хотелось, чтобы говорили: «С Морозовыми никто не может сработаться. Шаболтай не смог, мы не смогли. И «Олимпстрой» не смог».
Через несколько дней мы подписали контракты с «Краснодаргражданпроектом» и «Росинтеко». Была ли это наша первая серьезная ошибка или это была неизбежность, судить сложно. Проекты оказались действительно не готовы. Но это было не самое страшное.
Первый сюрприз преподнесло «Росинтеко», которое выдало промежуточные результаты изысканий, показавшие необходимость подсыпки более метра скальника и песчано-гравийной смеси на всех 17 гектарах площадки. Стоимость подсыпки олимпстроевцы предварительно оценили в 200 млн рублей. Этого в контракте не было. Понять, почему мы узнали об этом только после подписания контракта с субподрядчиком, было невозможно. Ни Чабров как главный инженер, ни Иваницкий как директор не могли объяснить этого. Их лица были спокойны, в глазах застыло знакомое чувство удовлетворения чиновника. «Нет проблем, – сказали Иваницкий и Чабров. – Сейчас дадим хорошие фирмы, которые быстро сделают подсыпку на первой очереди, и вы сможете работать».
Я начинал себя чувствовать Шурой, которому Паниковский говорит: «Пилите, Шура, пилите!». Кстати, Гаврилыч ушел с объекта через пару недель. Он не узнал, что разрешение на строительство мы так и не получили. «Москонверспром» ушел с объекта 24 июня 2010 года, через десять месяцев после описанного разговора. Разрешения на строительство я так и не видел. Говорят, что оно все-таки было получено, но вручили его (надеюсь, торжественно, хотя это событие, кроме нас, мало кто может по достоинству оценить) «СУ-155», которое зашло на площадку, где уже стояло 24 дома.
