После публикации моих последних материалов о событиях в Украине меня завалили вопросами: «Поддерживаю ли я контроль ЕС над Украиной?», «Почему я поддерживаю украинскую революцию?», «Где гарантии, что новый режим в Киеве будет менее коррупционным и криминальным?» и т.п.
Итак, начнем с вопроса: Почему я поддерживаю украинскую революцию?
В мире сформировалось три основные государственные, социально-экономические модели. Условно их можно назвать: постиндустриальная демократическая, посткоммунистическая и криминально-капиталистическая или криминально-олигархическая модель.
Постиндустриальная демократическая модель создана и развивается в Северной Америке, Европе, Японии, некоторых странах Юго-Восточной Азии и Ближнего Востока, Индии, Австралии и некоторых других странах. Главные ее характеристики:
– рыночный характер экономики при росте эффективности контроля со стороны государства;
– приоритетное развитие публичных компаний с максимальной степенью обобществления производства, обеспечение их прозрачности, контроля миноритарных акционеров за деятельностью менеджмента;
– курс на создание прибыли в основном за счет научных разработок, технологий, в том числе информационных, финансовых операций и спекуляций, управленческих систем, в том числе обеспечивающих политическое, информационное и технологическое доминирование, индустрии моды и искусства, лучшей системы образования, то есть за счет развития интеллектуального и творческого потенциала общества;
– опора на развитие структур гражданского общества, способных достаточно эффективно контролировать государство и бизнес;
– использование мигрантов из слаборазвитых стран для обслуживания и в менее инновационных, не требующих высокой квалификации и образования, секторов экономики.
Посткоммунистическая модель развивается, в основном, в Китае. Ее основные характеристики:
– сохранение и развитие коммунистической идеологии; при этом, ленинско-сталинское понимание социализма было приспособлено Мао к китайским условиям, а затем трансформировано Дэн Сяопином в новый вариант коммунистической идеологии, как это ни странно, более близкий к истокам марксизма, то есть к взглядам самого Маркса, чем сталинская модель. Российские коммунисты задержались в развитие на уровне «сталинского похмелья» и упустили возможность модернизации идеологии, и, не желая того сами, передали Китаю не только заботу о могиле Маркса в Лондоне, но и саму «коммунистическую эстафету»;
– развитие страны за счет конкуренции государственного и частного секторов экономики при сохранении командных высот в экономике, наиболее прибыльных и важных производств и основных рычагов в руках государства, при этом предоставляя частному сектору развитие за счет собственной инициативы и финансовой, инфраструктурной и технологической помощи государства;
– создание условий, обеспечивающих более высокую норму прибыли от вложенного капитала по сравнению с другими странами и за счет этого привлечение, перекачка финансовых ресурсов, в том числе криминальных и коррупционных, сконцентрированных в западных странах и офшорных зонах, из внешнего мира во внутреннюю экономику и развитие экспорта готовой продукции во внешний рынок.
Криминально-олигархическая модель представлена странами на территории бывшего СССР, которые не влились в ЕС. Локомотивом здесь является Россия, но эта модель создана в Украине, Казахстане и других государствах.
Главные ее характеристики:
– построение государства, общественных структур на принципах криминальной пирамиды, разделенной на «поляны», которые отданы под контроль олигархических, бюрократических, региональных, криминальных кланов и группировок;
– доминирование криминальной морали, интересов кланов и группировок над интересами развития общества, создание общественных и политических структур в целях защиты и обеспечения интересов кланов и группировок, контролирующих власть в центре и на местах;
– жесткое вертикальное подчинение, системная коррупция, включающая в себя коррупционный налог, пронизывающий всю экономику механизм отчислений доли доходов по вертикали, снизу вверх, по схеме, принятой в классическом криминальном сообществе и контролируемой «смотрящими» на каждом уровне, ответственных за формирование «общака» и перекачку денежных средств снизу до самого верха пирамиды;
– приоритетное развитие отраслей экономики, приносящих быструю и максимальную прибыль, а также реализация проектов, затратная и инвестиционные части которых могут быть легко использованы для хищений и извлечения «коррупционного налога»;
– лишение возможности государственного сектора экономики конкурировать с частным сектором, использование государственного сектора для контроля над финансовыми потоками, финансирования коррупционных и политических проектов, обеспечения минимального уровня жизни населения;
– приоритетное развитие и разбухание репрессивного аппарата, полиции и сил безопасности, жесткий контроль исполнительной власти над законодательной и судебной, которые становятся частью репрессивной машины;
– низкая экономическая эффективность, превалирование сырьевой схемы, отказ от поддержки малообеспеченных и «неперспективных» человеческих ресурсов, регионов и отраслей экономики;
– стремление элиты сохранить накопленные богатства не только внутри страны, но, в основном, за рубежом, обеспечив возможность, при потере влияния и власти, а также наследникам, уехать из криминально-олигархического режима в более удобную и надежную постиндустриальную демократическую зону.
Все остальные модели являются смешанными или переходными и не оказывают заметного влияния на ход развития цивилизации. Исключение составляет религиозно-государственная модель, но она к украинским событиям отношения не имеет. Ее следует рассмотреть при анализе событий в России.
Конечно, эти модели не существуют в чистом виде. Везде есть криминал и коррупция. Везде есть «чистый» капитал, «белые» компании, независимые общественные структуры. Везде есть проблемы и кризисы развития.
Существенное различие между этими моделями состоит в том, что криминально-олигархическая модель имеет более узкие границы, пределы своего развития, как по времени, так и по росту. Эта модель не может использовать новейшие и самые эффективные технологии. Точнее, эти технологии могут быть использованы, но сама модель старается заблокировать их, так как именно эти технологии лишают возможности криминальные кланы и группировки безнаказанно и бесследно воровать и «пилить» финансовые потоки, исключает или засвечивает применение «коррупционного налога».
Сочинская олимпиада, саммит АТЕС, строительство объектов за деньги бюджета от Кремля до Калининграда и Владивостока, – все это примеры не только воровства и коррупции, но и неспособности системы контролировать свои элементы, проверять их и наказывать. Наказание представителей элиты в криминально-олигархическом государстве имеет под собой только одно основание, одну причину: межклановая и внутриклановая борьба за власть и финансовые потоки.
Теперь об Украине.
В Украине сейчас происходит острейший кризис криминально-олигархической системы, и можно уже с уверенностью сказать, что мы наблюдаем ее распад.
Украина отличается от России тем, что если Россия управляется чекистско-криминальной группировкой кланов, то в Украине власть принадлежит «чисто» криминальной группировке. И дело не в том, что Янукович сам сидел неоднократно за грабеж и воровство, и не в том, что в каждой области им назначены «смотрящие» с уголовным опытом и прошлым, а в том, что именно криминальные авторитеты подчинили себе спецслужбы, правительственные и региональные органы. Во власти Украины доминирует криминальная мораль, без примеси переваренных и пережеванных тем же криминалом чекистских «моральных принципов».
Второе отличие Украины от России – географическое и национальное разделение ее на Западную Украину и Восточную. Именно этим объясняется наличие в Украине на протяжении всех лет ее существования принципиальной оппозиции власти. Оппозиция, кто бы ни пришел к власти в Киеве, всегда будет иметь надежную опору в другой половине Украины.
Третье отличие состоит в том, что некоторые страны Европы, прежде всего Польша, всегда Украину хотели оторвать от России. Принятие Украины в Европу всегда стояло важной стратегической задачей в планах Брюсселя, Берлина, Варшавы, Лондона. И, разумеется, США. Украину ждали, несмотря на трудности в самом Евросоюзе. А это, в свою очередь, создавало тягу Украины, особенно ее западной части, в Европу.
Однако, главной причиной нынешнего кризиса в Украине явились не внешние, а внутренние причины. Криминальный режим Януковича оказался менее изворотливым и менее прочным, чем чекистско-криминальный режим Путина. Запас прочности,- без наличия природных ресурсов России,- у режима Януковича оказался недостаточным. Кризис поставил вопрос ребром: или Украина идет в ЕС и там растворяется, надеясь на защиту ЕС и ее финансовые ресурсы, или Украина все более заваливается под Россию.
Янукович выбрал европейский вариант. Главная причина этого выбора была в том, что евроинтеграция, как казалось, защитит накопленные зарубежные богатства украинского режима: Януковича и его окружения. Янукович надеялся, что, принеся Украину Евросоюзу «на блюдечке», он завоюет его расположение и нынешнее и будущее прощение грехов.
Однако, руководство Евросоюза его разочаровало. Украину и Януковича встретили как бедного родственника, который пришел в дом, где и самим не хватает. Фактически, Европа отказалась вытягивать Украину из кризиса и прощать грехи Януковичу. Более того, в ЕС ему дали понять, что такая Украина, такой президент и такой режим Западу не нужны. Украине из кризиса придется вылезать самой, Януковичу надо выпустить своих врагов, Украина будет жить по нормам и законам Европы, а это означает для криминала возможную конфискацию накопленных богатств и тюрьму, в лучшем случае, европейскую, в худшем, – свою, украинскую, но уже при другом режиме.
И Янукович выбрал Таможенный союз с Россией. И дело было не только в том, что Россия является рынком для украинских товаров, а в кризисные времена отказываться от привычных рынков нельзя. Тем более, что украинские товары на рынки ЕС, где их не ждут, где жесткая конкуренция, где свои стандарты и требования, «хлынуть» не смогут. И дело было не в том, что Россия обещала финансовую помощь, достаточную для преодоления хотя бы нынешней стадии экономического кризиса.
Дело было в том, что Россия и Украина – одной модели, их режимы «одной крови». Коррупционные капиталы украинской элиты в России и Украине защищены. Если украинским криминальным капиталам что-то и угрожает со стороны России, то это только в рамках клановой борьбы, конфликта между волчьими стаями, но не в смене «лесных законов». Лес остается своим, привычным.
Более того, Янукович понимал, что у него есть и определенные гарантии: на Украине «зарыто» достаточно много сокровищ российских коррупционеров, наработаны связи, коррупционные схемы. Не зря же в Кремле и на Могиле Неизвестного солдата у Кремлевской стены лежит гранит украинский, а не российский.
Следовательно, в руках Януковича были рычаги влияния в Москве. И укрепляя связи, коррупционные схемы, можно было рассчитывать на увеличение своего влияния. Конечно, российские «волки» – не подарок, Просто так своего не отдадут. Будут вгрызаться в Украину так же, как и до этого пытались это сделать. Но лучше воевать стаям, чем пустить в лес европейских охотников. Янукович, видимо, помнил, чем для Волка закончилась встреча с Охотником в «Красной Шапочке».
Но тут события пошли развиваться в неожиданную сторону и с неожиданной интенсивностью. Киевляне вышли с протестами на площади столицы. В этом ничего удивительного не было. Подавляющее большинство украинцев хотело «в Европу». Кто сознательно, понимая, что евроинтеграция дает шанс мирно изменить вектор развития страны, уничтожить криминальную модель, трансформировав ее в европейскую. Кто бессознательно, желая просто лучшей доли, возможности учиться, жить и работать в любой стране Европы. Кто хотел «завязать» с прошлым и легализовать накопленное в тихом европейском городке и доживать там спокойно свой век, наезжая на родину в гости. Кто хотел того же, но для своих детей и внуков.
Важно то, что желание изменить свои жизни, изменить страну, сменить модель и режим у украинцев оказалось сильнее, чем думал Янукович и его окружение. Ему казалось, что, если объяснить украинскому народу, что в Европе их никто не ждет с распростертыми объятиями, что никто им помогать там не хочет, что Европе и США нужна Украина только как рынок сбыта своих товаров, как источник сырья и плодородных земель, что помощь можно найти только в России, то украинцы сразу успокоятся.
Однако, Украина уже, как говорится, настроилась на евроинтеграцию, она психологически не была готова расстаться с мечтой. Она не хотела слушать и слышать голос разума Януковича, потому что она знала одно: есть модель европейская, а есть украинско-российская. И она больше не хотела жить в этой криминальной, коррупционной, воровской модели – стране, построенной по тюремным законам. Украинцы хотели жить по новым законам. И вопросы выгоды отошли на второй план.
Чтобы Украина поднялась, нужен был повод, толчок. И таким толчком стало избиение ночью спецназом митингующей молодежи на Майдане Незалежности. Янукович хотел «выпороть неразумное дитя», показать силу, жесткость, напугать оппозицию, но он вызвал бурю негодования. И вопрос уже стоял не столько об евроинтеграции, сколько о смене режима, изменении модели как таковой. Через интеграцию или без нее.
Конечно, как пел Высоцкий, «тут прибежали санитары и зафиксировали нас». Приехали европейские и американские эмиссары, которые не только поддержали революцию, но пригрозили Януковичу жесткими санкциями, как в отношении Украины, так и в отношении его самого и его окружения. И Россия тут уже сделать ничего не могла, ни помочь, ни поддержать Януковича. «Сокровища Флинта» зарыты не в России, и не в рублях. Да, и у российских коррупционеров и олигархов криминального мира их сокровища тоже не все в России, и тоже не в рублях. Тут танцевать приходится то, что играет дядя Сэм и тетушка Европа.
Так почему я поддерживаю украинскую революцию?
Потому что это первая революция на постсоветском пространстве, направленная на слом криминально-олигархического строя. Все «протесты» и «майданы» до этого были ради победы одного улана в борьбе с другими.
Потому что именно в Украине мы можем победить правящий коррупционный клан. И это может стать примером для реальной оппозиции в других странах.
Потому что именно в Украине мы можем отработать методику и технологию строительства новой системы, на новых моральных и нравственных принципах, новой модели социального и экономического развития.
Потому что именно в Украине может быть нанесен удар по коррупционным режимам в России и других странах, так как эти режимы связаны, коррупционные нити переплетены. Схватив за конец нити в Украине, можно будет распутать клубок и в России, и в Европе, везде, куда потянутся эти нити.
Потому что именно в Украине мы сможем создать антикоррупционную базу для смены криминальных режимов в других странах.
Однако, возникает второй вопрос: А где гарантии, что новый режим будет антикоррупционным и антикриминальным?
На этот вопрос придется отвечать отдельно.
