19 сентября ФСБ, с привлечением ГСУ СКР, задержала заместителя начальника отдела Следственного управления по Центральному Федеральному округу Сергея Семеновича Ольховникова. Моего старого, хотя и не доброго, знакомого. А ведь я его предупреждал, что он доиграется. Предупредил я его 9 августа 2010 года. Вот и говорите после этого, что мои предсказания не сбываются!
В тот день я позвонил в Следственный комитет прокуратуры (СКП) по ЦФО следователю по особо важным делам Ольховникову. У него в производстве находились материалы проверки Генпрокуратуры и ДСБ МВД по моему заявлению о вымогательстве и коррупции в Управлении делами Президента РФ, соучастии в коррупции Налоговой службы и «крышевании» коррупции сотрудниками ФСБ И ДЭБ МВД. Проверка проводилась по поручению Президента РФ Медведева.
Материалы и поручение шли к Ольховникову не простым путем. На этом пути мне пришлось постоянно тренировать упорство и совершенствовать способности бороться с власть предержащими, выживая при этом. Власть предержащие, то есть кремлевские чиновники и высокопоставленные сотрудники спецслужб, проявляли способности гасить мои способности и хоронить все мои попытки привлечь их к ответственности за совершаемые преступления, при этом, умудряясь по ходу дел кого-нибудь «ошкуривать», якобы, защищая от меня.
Подвергаясь в Кремле коррупционному, то есть, говоря нормальным языком, криминальному давлению, я периодически бунтовал. Сначала в 1994-95 годах, потом в 2004-05 годах, потом в 2006-2009 годах. Периодически получалось отстоять себя и свой бизнес, не вырываясь из системы, оставаясь внутри и сохраняя и развивая свой бизнес, но в 2008 году я понял, что ситуация в стране и Кремле изменилась настолько, что внутри системы сделать ничего было нельзя. Она стала пожирать даже те звенья, которые работали хорошо, эффективно. Более того, система стала пожирать именно эти звенья, пытаясь получить дополнительные криминальные доходы и прикрыть финансовые дыры, которые неизбежно, как каверны, образовывались в теле РЕЖИМА.
Надо было из системы вырываться и воевать, нарушая правила и установленную чиновниками логику поведения и борьбы.
В мае 2009 года я добился того, что ДЭБ МВД взялся, по моему заявлению, провести проверку фактов коррупции, вымогательства и попытки рейдерского захвата ОАО «Москонвесрпром» кремлевскими чиновниками из Управления делами Президента РФ. Это давало мне возможность в мой конфликт с УДП РФ официально втянуть правоохранительные органы, что давало слабый шанс, если не остаться на объектах УДП РФ, то хотя бы закончить выполнение заключенных контрактов и уйти без особых потерь, сохранив бизнес и коллектив. Одновременно, с британскими строительными компаниями, по их инициативе, я работал над проектом создания англо-русской строительной группы для работы на олимпийских объектах в Бразилии. Мне нужно было время и сохраненная компания, с коллективом и техникой.
ДЭБ МВД, под присмотром ФСБ, 11 мая 2009 года, по моему заявлению, провел оперативный эксперимент в отношении заместителя начальника Главного управления капитального строительства УДП РФ Лещевского. Однако, вместо того, чтобы задержать Лещевского после передачи ему мною денег (4 миллионов рублей и 5 тысяч евро) в присутствии оперативников, под видео и аудиозапись, вызвавшиеся на «бескомпромиссную борьбу с коррупцией в Кремле» оперативники позволили Лещевскому уйти с деньгами, а потом его «ошкурили», используя записи и другие полученные мною доказательства. В Администрации и УДП РФ ходили слухи, что Лещевскому пришлось заплатить 100 миллионов рублей «отступных».
Когда я спросил Дроганова (известного персонажа по списку и делу Магнитского), руководившего оперативным экспериментом, который плавно перетек в операцию по ошкуриванию Лещевского и Управделами Президента РФ, о том, что же мне делать, то получил ответ: «Идите опять к Лещевскому и договаривайтесь с ним». И это в ситуации, когда Лещевский все знал, посмотрел видео и аудиозаписи в кабинете своего руководителя на Старой площади и встал в стойло для ошкуривания, где и был облегчен на 100 миллионов!
С мая 2009 по январь 2010 против меня и «Москонверспром» велась откровенная война с целью уничтожить компанию, разорить и отомстить. Выполнялись угрозы Лещевского и его подельника Смирнова, директора ФГУ «ДСР» УДП РФ: «Кровью умоетесь!».
Мы спасали захваченное оборудование, пытались выжить за счет других объектов, но одновременно искали путь из замкнутого круга. Путь был один: связать нашу историю и ситуацию с первым лицом государства и инициировать новую проверку и новое расследование.
Мы добились этого, сумев передать письмо коллектива ОАО «Москонверспром» лично Медведеву в январе 2010 года во время его катания на горных лыжах. Мы это сделали так, что ни Администрация Президента, ни Управление делами, ни ФСБ не смогли перехватить письмо. Они о готовившемся письме знали, но думали, что письмо будет отправлено по почте или по известным каналам. Однако, тогда я нашел совершенно новый и не засвеченный путь.
От президента, через его личного адъютанта, письмо, минуя вышеназванные организации, оказалось у Генерального прокурора Чайки, который и начал проверку. В проверку вцепились те сотрудники Генпрокуратуры, которые мечтали поймать кремлевских чиновников. «Только не прекращайте! Только не молчите! Мы их первый раз зацепили. Дайте возможность использовать шанс!» – просили они.
Проверка показала, что события, изложенные в письме «Москонверспром», были правдой. Однако, результаты проверки были откорректированы Кремлем. В итоге, помощник Генпрокурора Ведерников написал нам: «Установлено, что сотрудниками Департамента экономической безопасности МВД России в июне 2009 г. проводилась проверка информации о вымогательстве заместителем начальника Главного управления капитального строительства Управления делами Президента Российской Федерации Лещевским В.М. взятки у председателя правления ОАО “Москонверспром” Морозова В.П., в ходе которой были допущены нарушения требований Федерального закона “Об оперативно-розыскной деятельности”. Кроме того, при наличии данных, указывающих на признаки преступления, результаты оперативно-розыскной деятельности в нарушение действующего уголовно-процессуального законодательства не направлены в органы следствия для решения вопроса о возбуждении уголовного дела.
В связи с этим Генеральной прокуратурой Российской Федерации в адрес руководства МВД России внесено представление об устранение нарушений законодательства и привлечении к дисциплинарной ответственности виновных должностных лиц.
По поручению Генеральной прокуратуры Российской Федерации Департамент собственной безопасности МВД России в настоящее время проводит проверку в отношении сотрудников Департамента экономической безопасности Министерства по заявлению Морозовой И.Е. о невозвращении ими денежных средств, выделенных для проведения оперативно-розыскных мероприятий».
То есть, вместо того, чтобы возбудить дело против чиновников и оперативников, руководство Генпрокуратуры направило собранные материалы для привлечения «к дисциплинарной ответственности» только ментов. Они нарушили закон, не арестовали Лещевского. А раз Лещевского не арестовали, то и трогать Кремль смысла не имеет. Такой был сделан вывод… Рисовалась картина повторного ошкуривания Лещевского.
Однако, затем прокуратура все-таки направила материалы в СК для возбуждения уголовного дела. Материалы проверки Генпрокуратуры по поручению Президента Всея Руси попали в Следственный комитет, в самый низ, «на землю», к следователю отдела по ЦАО г. Москвы Говердову А.А., который был известен тем, что «возбудиться не мог».
Понимая, что без давления со стороны общественности, СМИ у меня ничего не получится, я попытался передать материалы для публикации в СМИ. Сейчас это кажется удивительным, но тогда в 2009 году никто публиковать мою информацию о коррупции в Кремле не хотел. Все боялись, и я улетел в Лондон, где встретился с корреспондентом «Санди Таймс» Дэвидом Лэппардом, которому рассказал свою историю и передал документы. Мы договорились, что он опубликует интервью, если со мной что-то случится, если случится что-то с членом моей семью, и если я его попрошу об этом. Пока же он должен был материалы держать при себе.
В мае 2010 года я понял, что Говердов ничего не возбудит. Он жаловался мне, что на допросы никто не приходит. Он вызывал и руководство ДЭБ МВД, и Управделами президента, но никто не пришел к нему.
– Вот в какой стране мы с вами живем! – посочувствовал я ему.
– Что? – не понял он меня.
– Ну, лет 10-15 назад они бы к вам на коленях приползли. Лет тридцать назад вы бы их не просили, а привезли бы, не давая рот открыть. Лет пятьдесят назад расстреляли бы без лишних слов. А сейчас они вас посылают… Тяжело вам стало.
Говердов печально покачал головой, простился со мной и сел писать отказ в возбуждении уголовного дела.
Я попросил Дэвида Леппарда опубликовать мое интервью. Оно было опубликовано в «Санди Таймс» 30 мая 2010 года. После этого пошла волна публикаций о коррупции в Кремле и УДП РФ, перепечаток, новых интервью со мной. Наиболее известными стали публикации в «Совершенно секретно» (http://www.sovsekretno.ru/articles/id/2561/, http://www.sovsekretno.ru/articles/id/2539/ ).
Кремль, Генпрокуратура и СК тоже отреагировали быстро. Задним числом (как показывает история, постоянный прием СК) решение Говердова об отказе в возбуждении уголовного дела было отменено его начальником. Сообщалось: «зам руководителя СО по ЦАО Москвы 28.05.10 отменил постановление сл-ля Говердова А.А. от 26.05.10 №59пр-10 об отказе в возбуждении уг дела в отношении о\у ДЭБ МВД РФ Дроганова А.О. и материал 31.05.10 направлен в СУ СК РФ». То есть, «а мы за два дня до публикации в Лондоне уже отменили, а на следующий день после публикации отправили начальству: пусть решает».
Вот тут-то и появился Ольховников, ибо именно ему начальством СК и было передано теперь дело. Новой звезде следствия, следователю по особо важным делам СК по Центральному Федеральному округу. Как говорится: не хухры-мухры!
Сергей Семенович Ольховников был так же молод, как Говердов. Такой же гладкий. аккуратненький и пухлый. Он встретился со мной, но опрашивать меня не стал.
– У меня есть ваше объяснение Генеральному прокурору, – сказал он. Разговаривал он с уважением, настороженно, с опаской, но без интереса. – Там все подробно описано. Для нас этого пока достаточно. Если нужно, я вас приглашу дополнительно и задам соответствующие вопросы.
Для Ольховникова, я понял, дело было ясно изначально. Ему сразу объяснили, что надлежит делать, поэтому детали самого дела узнавать он у меня не стал. Из всего коллектива компании, Ольховников опросил мою жену и начальника юридического отдела Лидию Павловну Глухову, которая была в курсе основных событий и присутствовала при подготовке к оперативному эксперименту. Она разговаривала с оперативниками и следователями, которые в ее присутствии выдали мне деньги, напутствовали пожеланиями, чтобы я подробно обсудил с Лещевским финансовые вопросы, посадили в машину, отправляясь на операцию.
В июне и июле я несколько раз звонил Ольховникову, узнавая о ходе проверки. Последний раз я позвонил ему 8 августа. Позвонил просто так, но оказалось, что сделал я это в самый нужный момент.
– Вы можете приехать ко мне завтра. Я готов сообщить вам решение,- сказал сразу Ольховников.
Как только я положил трубку телефона, мне позвонил корреспондент «Новой газеты» Роман Анин. До этого он опубликовал статью о моем конфликте с УДП РФ. Экземпляр газеты попал на стол президенту Медведеву, который написал на статье: «Чайке. Прошу разобраться и доложить. Медведев». Фотография с резолюцией Медведева была опубликована в очередном номере.
Я сказал Роману, что завтра с утра намерен приехать в СК к Ольховникову, который обещал сообщить мне решение.
– А можно я подъеду к СК тоже? – спросил Анин. Я согласился. – А можно со мной будет наш фотокор? Мы снимем вас на выходе из СК. Хорошо бы вы еще и в руках держали экземпляр газеты с резолюцией Медведева…
Утром 9 мы встретились у входа в СК. Роман был с фотокором, который привез огромный баул с аппаратурой. Решили, что сначала они сфотографируют меня, входящим в здание.
Пока мы обсуждали последние новости, фотокор копался в бауле, вытаскивая из него камеры, объективы и другую аппаратуру. Наконец, он посмотрел на нас растерянным взглядом.
– Я аккумулятор забыл,- сказал он.
– И что?
– Без аккумулятора я снимать не могу,- сказал фотокор голосом приговоренного к расстрелу.
Роман зло смотрел на коллегу. Я рассмеялся и предложил отложить съёмку. Я пошел в СК, а фотокор побежал искать аккумулятор. Роман остался ждать нас.
Ольховников был в кабинете один. Он поздоровался со мной и протянул мне конверт, в котором лежала довольно пухлая рукопись.
– Здесь не читайте,- сказал Ольховников.- Там мой ответ. Довольно длинный текст. Поезжайте к себе и там прочитаете спокойно.
– Ну, вы можете сказать кратко.
– Нет. Вы прочитайте сами. Могу сказать только, что это мое мнение.
– Почему мнение? Насколько я понимаю, вы делали проверку с точки зрения закона. Или не так?
– Конечно, с точки зрения закона! Но у меня свое мнение. И я изложил его.
Он сидел напротив меня, спокойный и довольный. Он свое дело сделал и не хотел портить себе настроение. Ему хотелось, чтобы я ушел, прочитал его «мнение» уже без него, кричал, топал ногами или сидел с опущенной головой, а он этого не видел. Он не хотел портить себе настроение. У него все было хорошо, как у того, кто не только выполнил указание начальства, но и «заработал» на этом… Замаячило очередное ошкуривание Лещевского. Блин, сколько же я им (точнее, бюджету российскому) стою!?
– Сергей Семенович, вы человек молодой,- сказал я. – У меня жизненного опыта побольше. И я могу сказать вам, что в ситуации, когда столкнулись серьезные интересы, когда пошел конфликт, не зависимо от того, на чьей вы стороне, делать надо не то, что вам кажется, не по вашему мнению, а по правде и букве закона. Иначе вы окажетесь между молотом и наковальней. Иначе именно вы будете крайним.
Мои слова ему не понравились. Он потерял довольный вид и раздраженно посмотрел на меня.
– Я уже сказал вам, что я изложил свое мнение в ответе. Прочитаете и все поймете, – сказал он, стараясь прекратить встречу. Но я чувствовал, что могу с ним больше не встретиться. Во всяком случае, больше не разговаривать, и мне захотелось дать ему совет, чтобы он задумался, и самооценка его немного понизилась.
– Вы знаете, я в жизни оказывался в различных ситуациях. Несколько раз я даже не подозревал, в каком конфликте интересов оказывался. Когда я был моложе вас, в Индии, в армии, я оказался в истории, в самом ее центре, которая закончилась разжалованием одного генерала, Героя Советского Союза, и расстрелом другого. За шпионаж. А знаете, почему я вышел из этой истории невредимым, не понимая даже, что вокруг меня происходит? Потому что делал не то, что мне казалось, надо было делать, а по правилам и законам. Тупо. Более того, я даже перестраховывался, хотя это иногда было против моих личных интересов. Вернулся я в Союз с отличными характеристиками и благодарностями, а мог бы, в лучшем случае, отсидеть многие годы в тюрьме. Жизнь богаче, разнообразнее и более жестока, чем вы думаете. Ваше «мнение» может привести вас не туда, куда вам кажется, что вы идете. Как сказано в Святом писании: «и поведут тебя туда, куда ты не хочешь».
Ольховников поднял руку, останавливая меня.
– Я уже вам сказал, что я свое мнение отразил в ответе. Вы можете соглашаться и не соглашаться. Идите и прочитайте.
Я взял конверт и вышел из кабинета. На улице меня ждал Роман Анин и суетящийся фотокор, который успел съездить за аккумулятором. Я отдал Роману конверт, взял в руки газету так, чтобы была видна резолюция Медведева, и встал у дверей СК. Фотокор сделал несколько снимков, Из дверей вышел охранник и попросил нас прекратить съемку и удалиться.
Фотокор уехал, а мы перешли на другую сторону улицы в кафе, где сели за стол. В конверте было два экземпляра «Отказ в возбуждении уголовного дела», который написал Ольховников. Один для меня, другой для супруги: мы оба были заявителями. Я отдал один экземпляр Роману. Мы читали, сидя напротив друг друга, молча.
– Они идиоты, что ли?- сказал Роман, закончив чтение.- Они же подтверждают, что совершены преступления, расписывают все подробно, но пишут в итоге, что никто не виноват, не с кого спрашивать и некого наказывать. Это что, именно с этим прокурор пойдет к президенту? Он что тоже идиот? Или они все идиоты? Я поеду в редакцию писать статью. Думаю, что получится убойная. Вы мне дадите один экземпляр?…
Я вернулся в офис. Ирины в офисе не было. Она в то время была генеральным директором ОАО «Москонверспром». Я практически все время сидел на объектах в Сочи, поэтому перешел на должность Председателя Правления. К этому времени счета компании по мошенническому иску были уже арестованы. Деньги на счетах были, но пользоваться мы ими не могли. Чтобы продолжать работать и платить людям зарплаты, Ирина, как генеральный директор, получала деньги на свой личный счет и с него платила зарплаты сотрудникам. Таким образом, компания продолжала работать.
В этот день она была как раз в банке, вместе с бухгалтером прямо в кассовом зале оформляя и подписывая платежки. Когда она вернулась, я рассказал о встрече с Ольховниковым.
– А ты знаешь, кого я встретила в банке? Смирнова! Сидим, пишем платежки… вдруг кто-то меня окликает: «Ирина, здравствуй!» Оглядываюсь: Смирнов… Он же меня все время раньше «Ирина Евгеньевна», а тут «Ирина, здравствуй». И смотрит на меня как-то растерянно и испуганно… Последний раз, когда мы с Лидией Павловной у Лещевского в кабинете встречались, Смирнов орал «Кровью захлебнетесь! Кровью умоетесь!», а теперь «Ирина, здравствуй»… Мы на него дело заводим, а он здоровается, как давний друг!… Ты знаешь, а он ведь в банке деньги получал. С личного счета, большую сумму. В рабочее время.
– Кстати,- сказал я, передавая ей экземпляр «Отказа…»,- в бумаге Ольховникова о Смирнове ничего не сказано. То есть он выпал из проверки. Интересно, почему?
– И кому он деньги снимал? И на что?
Замаячил вариант ошкуривания Смирнова…
На следующее утро Ольховников позвонил мне сам.
– Валерий Павлович, я вам слишком рано отдал свой ответ. Мы внесли в него некоторые изменения. Самому вам приезжать не надо. Пришлите водителя или сотрудника. Привезите оба экземпляра, те, что я вам отдал вчера, а я вам дам новый вариант.
Я отправил Сашу Полукарова в «Новую газету», чтобы он забрал экземпляр у Романа Анина, затем заехал к Ольховникову, получил новый текст, отвез один экземпляр Анину, а второй нам.
Через часа полтора, когда Полукаров еще не вернулся, Роман позвонил мне.
– Валерий Павлович, вы читали?! Это песня! Вы знаете, что они добавили? Первое. Они написали, что все улики уничтожены, потому что никто не запросил их. Они никому были не нужны, а потому технический отдел их уничтожил! С ума можно сойти! Второе. Они добавили о Смирнове. Что он тоже не виноват, и возбуждать против него уголовное дело не следует. Песня! У нас завтра выйдет газета. Будет просто бомба.
На следующий день события развивались стремительно и по нарастающей. Сначала вышла «НГ» с материалом Романа (http://www.novayagazeta.ru/politics/2262.html ). Потом я узнал, что Ольховников оказался идиотом: он отдал мне свой «Отказ…» до того, как утвердил его у генпрокурора Чайки. В Генпрокуратуру Ольховников поехал только после обеда. К этому времени экземпляр «НГ» прочитали уже Медведев, Путин и Чайка. Никто ничего понять не мог. Разразился скандал. Мне говорили, что у Путина в кабинете «была очень некрасивая сцена».
Ольховников добрался до Генпрокурора только к 14.00. К 15.00 он был отстранен от дела, а на сайте Генпрокуратуры появилось сообщение о возбуждении уголовного дела №355516 в отношении Лещевского, старшим следственной группы по этому делу был назначен Тынников С.В…
Но это уже другая история…
Одно лишь замечание: несмотря на свой откровенный идиотизм, Ольховников за прошедшее время получил повышение и задержан был уже в должности заместителя начальника Отдела СУ СК по ЦФО. Растем-с!
