О ком не успел рассказать Сергей Магнитский

В последние годы у меня редко получается выполнить то, что я заранее планирую. Жизнь постоянно вносит свои коррективы. Вот, например, написал я довольно приличную часть истории под названием «Хроники Международного Антикоррупционного Комитета», о жизни в Лондоне, местных жуликах и мошенниках, скрывающихся  под личиной «оппозиционеров», о том, как эта «оппозиция» участвует в выводе криминальных денег из России за рубеж, на те же офшоры, и пополнением криминальных рядов  в британской столице, а тут – раз, и Кремль опять пошел на меня войной.

От удивления, я даже материал такой написал: «Начинается вторая война с Кремлем». Сначала Шаболтай, генеральный директор ГКД, иск в суд, тихонько так, подал, чтобы я заранее не узнал и не смог подготовиться. У него это частично получилось, и о том, что суд состоялся, и о его результатах я узнал недели через три после судебного решения.

Направил я в суд протест, апелляцию, опубликовал открытое письмо президенту Путину и решил написать о Шаболтае и своем опыте работы с ним подробно, в отдельном материале.

Но история та уходит своими корнями в середину 90-х. Без этого, читателю не все будет понятно. И пришлось мне начинать с того, как я в Московском Кремле появился, получил первый подряд. Потом попал в свой первый конфликт с кремлевскими коррупционерами. Получалась целая книга. И назвал я ее «Enter the Kremlin».

И опять пришлось прерваться.  В начале этой недели я случайно узнал, что по Москве шныряют какие-то ребята из Следственного комитета РФ и показывают бумажку, в которой написано, что в отношении меня возбуждено какое-то дело. Вот тебе и приехали! Четыре года идет моя война с Кремлем: Управлением делами Президента РФ, генералами ФСБ и штатскими (типа «тайных советников» – все по-взрослому) из Администрации Президента, ДЭБ МВД (или как он теперь называется ГУЭБ и ПК – хорошее дело так не назовут), ну и, конечно, готовым на все, как юный пионер, СК РФ. Четыре года я говорю и пишу о преступлениях. Четыре года меня проверяют, проверяют семью, ищут, как можно прижать. И на тебе, придумали! И опять тихо так. Чтобы никто не узнал, никто меня не предупредил…

Ни один сотрудник «Москонверспрома», поддерживающий с нами отношения, ничего не знает. Никто из членов семьи. Мне, естественно, ничего не сообщалось. Нигде ничего не опубликовано, ничего нет ни на одном сайте.

Оказалось, что уже и судебные решения есть какие-то. Например, о выемке документов в банках. И опять все прошло тихо. И на сайте Хамовнического суда, где было принято решение, тоже ничего не опубликовано. О других заседаниях информация есть, а по моему делу – ничего. Все тихо.

И  в федеральный и международный розыск меня уже готовятся объявить. Или объявили. Тоже так – тихо. А я тут за пределы Великобритании собрался по делам нового фонда Anti-Corruption Worldwide лететь. Вот ведь как получается! Собрался на встречу с министром антикоррупционные дела обсуждать, а тебя уже и принять готовы. И вывести в Россию. Может быть, даже в шапочке (типа шапочки Развозжаева). И все так тихо, скромно.

Позвонили в СК из Лондона, а там не знают, ни когда открыто дело, ни номер его, ни о чем толком идет речь. В чем претензии?

В 2010 году материалы на возбуждение уголовного дела уже передавались в СК по ЦАО г. Москвы.  Правда, возбудить дело должны были не на меня, а по моему заявлению на чиновников УДП РФ и группу оперативников ДЭБ МВД, в том числе на  Дроганова, Толчинского, Кречетова, которые теперь фигурируют в Списке Магнитского. Алексей Дроганов даже удостоился первого места в Списке.

Тогда, в январе 2010 года,  мне удалось передать письмо коллектива «Москонверспром» тогдашнему президенту Медведеву и спустить письмо от него напрямую в Генпрокуратуру, так что в Администрации Президента не успели письмо перехватить. Материалы из Генпрокуратуры по результатам проверки, которая подтвердила, что в письме президенту была написана правда, были направлены в СК по ЦАО для возбуждения уголовного дела.

Однако, тогда материалов и требований Генпрокуратуры и ДСБ МВД для возбуждения уголовного дела не хватило. То ли СК тогда недолюбливал Генпрокуратуру, то ли, наоборот, слишком любил кремлевцев и ДЭБ МВД, то ли дело тогда не попало в шустрые руки, только вместо активных следственных действий мы увидели тишину и печаль неспособности.

Эту печаль  я увидел в глазах молодого человека, которому поручили вести дело.  В глазах таились, кроме печали, остатки мудрости ближневосточных предков.

– Валерий Павлович, я все понимаю,- сказал мне молодой человек вялым голосом притворного импотента.- Но ничего сделать не могу. Ко мне никто даже не приходит. Я вызывал их, чтобы опросить, а они не приходят. И что я могу сделать? Кто я, и кто ОНИ! Я – простой следователь с земли. А они – Кремль! Мне придется писать отказ в возбуждении…

Я попрощался, уверенный, что молодого человека ждет тихая, но стабильная карьера с удачным переходом в нужный момент на преподавательскую работу, и дал отмашку «Санди Таймс» на публикацию подготовленного заранее интервью. Было это в мае 2010 года.

Уже тогда в СК по ЦАО умели гасить тихо дела, но и, как теперь оказалось, умели тихо возбуждать. Так тихо, что не помнят ни номер дела, ни дату. Видимо в СК действительно слишком много политических дел стало. Всех не упомнишь.

Ну, думаю, ладно. Шаболтай подождет. Ничего с кремлевским концертным «искусством» не будет. Как открывали рты «под фанеру», так и будут открывать. Как красовались «мальчики» на сцене, так и будут красоваться. Допишу еще я свой «Enter the Kremlin». А пока придется вернуться к строительному подразделению Управления делами Президента и написать, как откаты вымогали, как компанию захватывали, какую систему хищений использовали, через кого и как.

Дело на меня пытались возбудить за неуплату налогов еще в конце 2009 года. Сделать это попытался ДЭБ, в который я обратился с заявлением в мае того же года, начал свой наезд  на меня и «Москонверспром» именно по «налоговому делу». Это обычная практика и технология разборок с коммерческими организациями. Начали не с проверок, а сразу, по-взрослому, с моего же заявления: вы говорили, что перечисляли по требованию кремлевских чиновников деньги компаниям, которые  отдавали налом проценты требуемых откатов в УДП РФ? Значит, эти компании не заплатили налоги. Значит, вы за это и будете отвечать. Сколько, вы говорите, получили чиновники? Вот теперь вы и заплатите налоги на эти откаты. И штрафы с пенни. Впредь и вам, и другим бизнесменам, кто захочет выступить, неповадно будет!

Потом, правда, ДЭБ понял, что один не справится, подключил налоговую инспекцию. Та начала проверку, но оказалось, что все эти годы та же налоговая инспекция проверяла «Москонверспром» каждые три месяца и выдавала соответствующие справки. Очередная проверка показала, что наша компания платила зарплаты и работала только «в белую», все налоги заплатила, что и было подтверждено соответствующим документом.

Вернулись к кремлевским компаниям, но так за три года и не решили задачу: как привлечь к уголовной ответственности Морозова, не привлекая учредителей и директоров тех компаний, о которых он заявил? Как завести уголовное дело на Морозова, не ликвидируя и не ставя под удар сами компании? Дело осложнялось еще и тем, что я получил через суд документы, в том числе и платежные, этих компаний, заказчиками которых оказались и УДП РФ, и ФСБ, и МИД, и Минобороны (куда нынче без Сердюкова?) и т.д. Деньги, которые перечислил им «Москонверспром», составляли 4% от полученных этими компаниями денежных перечислений. Как  тут доказать, что эти компании не заплатили налоги именно с этих 4 %? А с миллиардов заплатили?

Теперь, наверное, эти задачи решили. Или указание получили настолько твердое, что, есть решение или нет его, – роли не играет.

Ладно, сел писать эту историю.

Но тут Список Магнитского опубликовали. На первом месте Алексей Дроганов, который руководил группой оперативников, участвовавших в оперативных мероприятиях по разоблачению кремлевских коррупционеров. Именно он выдавал мне технику для записи встреч с руководителями ГУКС УДП РФ, в том числе Лещевским, Ольщевским, Смирновым. Он приезжал со мной к комплексу зданий УДП РФ, ждал меня, вместе с оперативниками в автомобилях, припаркованных на Ильинке. Именно он принимал от меня и оформлял деньги для передачи Лещевскому во время оперативного эксперимента, организовал прикрытие, контроль за проведением встречи, передачей денег, записью встречи и разговора. Именно он и его группа (большинство проходят по делу Магнитского, а Толчинский включен в открытый список США) должны были задержать Лещевского. Именно он и его группа этого не сделали. Именно они уничтожили или скрыли собранные мною доказательства и улики.

Именно Дроганов, через пару дней после оперативного эксперимента, объяснил мне, что произошло. Именно он дал мне оценку: «Дергаться не будет». И таким образом, позволил избежать участи Магнитского.

Именно с Дрогановым проходили мои очные ставки в ходе уголовного дела № 355516, которое мне удалось все-таки возбудить в отношении кремлевских чиновников и Дроганова со товарищи. Именно от него я услышал, что придумали в ДЭБе, чтобы оправдать себя.

Я прочитал довольно много комментариев к Списку Магнитского. В них не было главного: живой истории, изображения этих подонков. Их внешнего вида, поведения, манеры говорить и действовать. За именами и сухим перечислением их преступлений не видно людей, нет деталей, нет жизни.

Магнитский мог бы рассказать о них. Наверняка, в его Списке нет тех, кого бы он обязательно хотел там увидеть. Но теперь уже не сможет.

Я  пока могу. Поэтому я решил отложить все дела и написать то, что станет фоном, живой картинкой к списку Сергея Магнитского.

13.04.13                                                                                 Валерий Морозов