В конце прошлого года исполнилось два года с начала арабских революций. То, что произошло в Тунисе, Ливии, Египте, Йемене, других арабских странах, а сейчас происходит в Сирии, конечно, привлекло внимание общественности в России. Обозреватели отмечают, что подобное может произойти в нашей стране, а Путина может ждать судьба арабских правителей.
И все-таки, я уверен, что мы недооцениваем взаимосвязь событий в арабском мире с общественно-политическими процессами в России. Фактически, это один и тот же процесс, имеющий в каждой стране свою национальную специфику.
Особенно важно нам понять, что происходит в арабском мире, потому что арабские революции по своим результатам оказались не просто контрпродуктивными, но разрушили экономики, обрушили уровень жизни народа, привели к росту влияния экстремистских религиозных организаций. Некоторые государства стоят на пороге распада. И никто не видит и не предлагает выхода из сложившейся ситуации. Те, кто помогал этим революциям, или устранились от решений проблем, как, например, США и Европа, или усмехаются, корча из себя умных: «Мы предупреждали…, вы нас заставили», как Россия.
Тунис, Ливия, Египет, Саудовская Аравия, Йемен, Сирия еще недавно казались незыблемыми. По сравнению с другими странами региона, они выглядели достаточно благополучно: относительно высокий уровень жизни и социальной защищенности населения, природные ресурсы, в том числе нефть и газ, развитые экономики, мощные силовые структуры и армии, способность оказывать существенное влияние на международные дела.
И вдруг – мощный народный протест, во главе которого встали не коммунистические или леворадикальные партии, или дисциплинированные и организованные исламские экстремистские группировки, а широкие неорганизованные демократические силы, представленные, прежде всего, интеллигенцией, молодежью и самостоятельным, в основном мелким и средним, бизнесом.
Казавшиеся преданными тиранам и их режимам высокооплачиваемые государственные служащие, сотрудники силовых структур и военнослужащие в течение нескольких недель и даже дней «предали» руководителей режима и перешли на сторону протестующих, выступления которых быстро превратились в восстание.
Исключение составляет Сирия, но исключение только с точки зрения времени и интенсивности сопротивления режима. Особенность Сирии заключается в том, что правящий режим представляет собой национально-религиозное меньшинство, которое вынуждено воевать до конца, понимая, что речь идет не о жизни Ассада, его семьи и ближайшего окружения, а о жизни, влиянии и богатстве всей национальной группировки, составляющей костяк режима. Имеющие власть, финансовые и промышленные ресурсы, военизированные 10 % населения были подготовлены организационно и морально к возможному кризису. Они могут долго сопротивляться, но чем дольше и отчаяннее сопротивление, тем большему уничтожению будет подвергнут режим Ассада.
Характерно, что именно Путин оказывает поддержку Ассаду, чувствуя свое родство с сирийским режимом и по сути, и по судьбе. Попытки Путина объяснить мировому сообществу российскую поддержку Ассада тем, что свержения режимов в Тунисе, Ливии и Египте привели эти страны к полномасштабному политическому и экономическому кризису, показывают не только нарушения логики, но и непонимание Путиным природы арабских революций. По его логике, без участия самих тиранов освободить страны от тирании невозможно. Естественно, это «логика» самого тирана. Защищая права Ассада на Сирию, Путин защищает свои права на Россию.
Но остается один вопрос, без решения которого, России придется повторить судьбу Ливии и Египта. Почему арабские революции привели к глубокому социально-политическому и экономическому кризису в этих странах, к хаосу и началу процесса развала государств?
Ответ на этот вопрос проявляет ту связь между процессами в арабском мире и России, которую оппозиция в нашей стране еще до конца не осознала.
1. Освободительные процессы в этих странах начались резко, неожиданно бурно и мощно для самого населения, режима и внешнего мира. Народ накопил недовольство, презрение, чувство унижения и оскорблённости в таком потенциале, что это выплеснулось на улицы, в интернет, в СМИ и нарастающей волной захлестнуло страны неожиданно быстро и для правителей, и для самого народа.
2. У выступавших не было ни программы действий, ни программы реформ, ни структур управления протестным движением, ни структур, способных взять на себя контроль над государством в первый же период после свержения режима, чтобы не допустить усиления кризисных и центробежных процессов в обществе и экономике. Основные требования формировались вокруг двух идей: «Долой прогнивший, коррумпированный режим!» и «Даешь свободу и честные выборы!». Не было ни одной программы действий или преобразований.
3. Во главе протестного движения оказались не те, кто мог предложить конкретные действия по реформированию общества и политической системы (в некоторых странах таких общественных деятелей вообще не оказалось), а наиболее известные широкой публике и критически настроенные в отношении режимов политические деятели, писатели, публицисты. Часто на гребень волны забирались те, кто сумел громче всех кричать, выше всех прыгать на демонстрациях и наиболее активно участвовать в боевых действиях. Эта «популярная» ватага забежала вперед колонны и попыталась представить себя выразителями всего протеста, что могло показаться соответствующим действительности на этапе войны и разрушения. На этапе созидания колонна народного протеста, возглавляемая «популярной» ватагой, просто начала разваливаться.
4. В военизированные структуры, а затем и в создающиеся политические структуры управления протестом тихо, а затем и открыто, вошли те силы, которые представляли интересы западных стран, заинтересованных в свержении «недемократических» режимов, как антагонистических по своей сущности западным демократиям, имели экономические интересы (например, ливийская нефть, в добыче которой все большее место занимала Россия, что не устраивало западные корпорации). Эти силы, по своему мировоззрению, либерально-демократические, были не особенно озабочены будущим арабских стран, по привычке считая, что демократический переворот сам по себе благо и приведет практически автоматически к расцвету экономик и социальных структур новых арабских демократий.
5. Протест широких слоев народа довольно умело взяли под контроль традиционные, существовавшие на момент начала революций, партийные и общественные организации, которые собственно к толчку, создавшему протест, имели не всегда прямое отношение, а иногда и работали на режим, являясь его системной и внесистемной оппозицией, которая так долго готовилась к борьбе за власть как далекой перспективе, что забыла, что после захвата власти с этой властью надо что-то делать. И делать нужно разумное, нужное, отвечающее объективным потребностям общества и экономики. Более того, многие общественные организации в той или иной степени страдали теми же недугами, что и режим: коррупцией, семейственностью, озабоченностью собственным обогащением и стремлением к роскошной жизни.
6. Главное – в арабских странах массовый процесс по своей сущности представлял собою МОРАЛЬНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ, главным требованием и целью которых было нравственное очищение не режимов (тут требовалась замена, уничтожение), а общества и страны в целом. Это требование объединяло людей разных верований, мировоззрений, профессий и социального статуса. Оказалось, что есть моральные и нравственные ценности, которые едины для всех! В этот момент различия были отодвинуты на задний план. Однако, движение за возрождение морали и нравственности в государстве и обществе было загнано, сведено, искусственно ограничено руководителями этого движения к одной цели: свержение тирана и демократизации. Более того, в ходе революций, неограниченного насилия в арабских странах произошел выплеск самых низменных страстей. Многие моральные и нравственные ценности, за восстановление которых поднялся народный протест, были отвергнуты и забыты в ходе открытого насилия, грабежей, боев. Моральные революции, не имея своих духовных и организационных лидеров, превратились в свою противоположность. Они переродились усилиями тех, захватил контроль над народным протестом, в набор требований и лозунгов, рожденных западными демократиями. В революционном хаосе власть стала переходить в руки тех, кто оказался лучше организован, беспринципнее, хитрее, способнее эффективно использовать в своих интересах «демократические» механизмы, в том числе «честные и свободные» выборы. Интересы группировок возобладали над интересами общества и страны в целом.
В этой ситуации, наиболее честными оказались националистические и исламистские организации, которые изначально отстаивали свои традиционные моральные и нравственные ценности. Они их продолжали отстаивать в ходе революций и в послереволюционный период. Это не только укрепило ряды их сторонников, но позиции самих движений в политической системе, то есть привело к усилению их влияний в «новых арабских демократиях», что, наверняка, не входило в планы ни народного протеста, ни Запада, поддержавшего этот протест.
Итак, в результате арабских революций руководство общественными и политическими процессами оказалось в руках тех, кто мог и хотел разрушать ненавистные режимы, но не был готов совершить моральное и нравственное возрождение арабских стран и провести реформы, которые объективно и часто неосознанно требовали народы.
А что же происходит в России?
1. Народный протест в России, как и в арабских странах, носит спонтанный и неожиданный характер. Еще летом 2011 года никто не ожидал, что на улицы Москвы выйдут сотни тысяч человек. Протестный потенциал сейчас не просто не спадает, но и нарастает, хотя в настоящий момент он не имеет выплеска. Тем не менее, все понимают, что вертикаль путинской власти может развалиться в любой момент. Точно сказать, когда это случится и что станет детонатором, никто не может. И не сможет. Революции порождаются Большим взрывом, который отдельными личностями может быть подготовлен, но точно запланирован быть не может.
2. Протестное движение в России несомненно имеет характер МОРАЛЬНОЙ РЕВОЛЮЦИИ. Чтобы ни говорили о чиновническо-капиталистической собственности, коррупции путинского режима, чуровских выборах, — все это вторично. Это отдельные черты и характеристики нынешнего российского общества и государства. Протестный же потенциал направлен не только на изменение отдельных элементов российской общественно-политической системы, отдельных черт и характеристик, а всего общества и государства. Народный протест, независимо от того, к какой национальности, религии, конфессии или профессии принадлежит гражданин России, направлен на возрождение моральных и нравственных ценностей, общих для всех. На то, чтобы за воровство презирали, за преступления наказывали, личность и достоинство человека уважали, чтобы государство работало на народ, а не на банду, которая заняла чиновничьи кресла и превратила народную собственность и достояние в средство собственного обогащения и т.д.
3. В руководство и первые ряды протестного движения и в России забежала «популярная» ватага, которой, по большому счету, сказать нечего. У них нет программы действий, нет политической или экономической платформы. Они и не хотят это иметь. Им нужна «оппозиция без мозгов». Они захватили трибуны и микрофоны, быстренько создали и раскрутили систему сбора денег на собственные расходы, подчинили протестные СМИ и заручились поддержкой западных политиков, спонсоров и российской эмиграции. И они ограничили протест двумя требованиями: «Долой Путина и партию жуликов и воров!» и «Даешь честные выборы».
4. Протест уже взят под контроль структурами, типа пресловутого уже Координационного Совета, за которыми стоят олигархи, «кошельки», несущие большую вину за создание режима Ельцина-Путина, а также традиционные партийные и общественные структуры. При этом, эти структуры поражены, в той или иной степени, теми же недугами, что и сам режим. Критикуя Путина, они забывают о себе. Или помнят, но считают себя хитрее и проворнее других. Они думают о власти, а не о судьбе России, надеясь, что их хитрость, деньги и проворство приведут их в Кремль. А там само собой как-то все образуется: демократизация, «честные» выборы и т.п. бла-бла-бла. Глядишь, и народ успокоится, и порулить и повладеть Россией удастся.
5. Наиболее честными в этой ситуации оказываются лево-радикальные и националистические группировки и движения. Они открыто говорят о своих целях и ценностях и отстаивают их, что привлекает в их ряды новых сторонников. Именно поэтому сейчас происходит резкое усиление русских националистических организаций, исламистских группировок, нацболов, коммунистов-анархистов и других организаций, еще недавно находившихся на периферии политической борьбы. Эти организации готовятся к войне и открытому силовому конфликту с режимом. Практически все они готовы отбросить мораль и нравственность на период борьбы за власть. Да, и мораль их не очень ограничивает. Бей, уничтожай, захватывай, — это для них нормально.
Неужели не понятно, что мы идем по пути арабских революций? Неужели не видно, что нас ожидает? Арабские революции показали нам один из вариантов нашего будущего. И от нас зависит, воспользуемся ли мы их уроком, или тупо и обреченно, с криками и матерщиной, пойдем их дорогой.
Надо искать выход. Надо создавать и готовиться. Правильно понимая свои задачи и приоритеты. Надо менять моральные и нравственные основы общества и государства, создавать структуры параллельной экономики и общественного управления, а не надеяться, что все само образуется, как только кто-то новый захватит Кремль.
Бог, История, Судьба (для каждого по его взглядам) дали нам возможность подготовиться и использовать шанс для возрождения и преображения России. Как это сделать? Что для этого нужно делать сейчас?
Но это проблема выходит за рамки серии аналитических очерков о «кошельках». Их эпоха закончена. Надеюсь.
