Несколько дней назад я получил ответ на свое письмо министру МВД Рашиду Нургалиеву, подписанный заместителем начальника ДЭБ МВД Попугаевым. В письме министру я писал, что по просьбе его подчиненных – руководителей ОРБ7 ДЭБ МВД Файзуллина и Дроганова, мною были выделены деньги в сумме 15 млн рублей на проверку моего заявления о вымогательстве взяток руководством Главного управления капитального строительства Управления делами президента РФ. Деньги я передал сотрудникам МВД и больше их не видел. Я просил министра разобраться в этой ситуации и решить, в конце концов, вопрос о возврате принадлежащих мне и вверенных его подчиненным денежных средств.
В ответе, подписанном Попугаевым, написано: «ваша информация рассматривается в рамках уголовного дела, которое возбуждено против Лещевского». Я понимаю, что в рамках уголовного дела рассматриваются разные события, в том числе оперативные мероприятия, на которые и были выделены упомянутые мною 15 млн рублей. Обсуждать ход уголовного дела и его детали я не могу и не хочу, так как уголовное преследование взяточника Лещевского и ответственность сотрудников МВД передо мною за мои денежные средства – это два разных вопроса.
Мой адвокат Константин Рыбалов говорит: «Морозов передал деньги сотрудникам МВД, и с этого момента МВД отвечало как за сохранность денег, так и за успешность операции. Весь следственный эксперимент контролировали опытные оперативники, его результатом должно было стать либо задержание Лещевского с поличным, либо, в случае провала следственного эксперимента, деньги должны были быть возвращены их собственнику. Не произошло ни того, ни другого. Лещевский, несмотря на пристальное наблюдение за ним профессиональных оперативных сотрудников, преспокойно ушел с деньгами».
Мой адвокат считает, что если бы Лещевский был задержан при получении денег, то именно эти денежные купюры находились бы в уголовном деле в качестве вещественных доказательств. Вот что говорит адвокат: «Валерий Морозов был вынужден выделить деньги на проведение оперативных мероприятий. Файзулин и Дроганов, по их словам, не успевали получить средства из бюджета МВД в сжатые сроки. Поэтому они предложили Морозову предоставить необходимые денежные средства. Он это сделал, предупредив, что это будут его личные средства. На проведение официального оперативного эксперимента деньги были переданы при свидетелях, подписан официальный акт передачи. Акт имеется и представлен в генпрокуратуру, МВД и СК России. Копию этого акта можно увидеть на сайте движения «Просто россияне» или в «Новой газете». Деньги были переданы Лещевскому под видео- и аудиозаписи в присутствии оперативников. Несмотря на это, Лещевский, получив деньги, благополучно ушел с ними».
В своем письме я не обсуждал ни сотрудников МВД, ни причину, по которой они отпустили Лещевского, а просил министра Нургалиева решить вопрос о возврате конкретных денег, выделенных на проведение конкретных оперативных мероприятий, денег, которые исчезли в ходе этих оперативных мероприятий. Скоро будет полтора года, как эти деньги переданы оперативникам. До сих пор правоохранительная система делает вид, что не может разглядеть этот факт и этот акт. Не может признать, что в результате действий сотрудников МВД я, российский гражданин, был ограблен на 15 млн рублей.
МВД мне предлагает дождаться результатов следствия, которое может продлиться не один год, дождаться решения суда. Но почему я должен ждать еще несколько месяцев, а возможно, и больше? Есть акт передачи денег мною сотрудникам МВД, остались свидетели, в конце концов, есть результаты проверки ДСБ МВД и Генпрокуратуры, которая подтвердила факт проведения оперативного эксперимента.
В России права гражданина должны уважаться, как они уважаются в странах с развитыми демократическими традициями. Поэтому я прошу министра о том, чтобы меня и мою семью, которая потеряла деньги, признали потерпевшими, а не свидетелями, как это происходит сейчас. Где вы видели свидетеля операции МВД, в результате которой свидетель потерял 15 млн рублей? Наверное, впервые правоохранительная система полтора года называет ограбленного свидетелем. Это достойно книги рекордов Гиннеса. Если уж правоохранительной системе России так необходимо называть нас свидетелями, давайте введем новое понятие – «потерпевший свидетель».
Мне понятно, почему так упорно правоохранительная система не признает нас потерпевшими. Свидетель не имеет прав. Он ничего не может. В отличие от потерпевшего, который может в значительной степени в ходе следствия отстаивать свои интересы и влиять на следствие. Свидетеля можно легко переквалифицировать в обвиняемые. А как переквалифицировать потерпевшего в обвиняемого? Это может вызвать у общественности слишком много вопросов.
Удивительно, как единодушны чиновники разных ведомств в желании уйти от вопроса возврата мне денег, его замалчивания, попытках представить ситуацию так, будто в результате «ошибок и нарушений закона» в ходе проведения оперативных мероприятий «ни государству, ни его гражданам не был причинен значительный материальный ущерб», как написано в одном официальном документе. Когда я задал вопрос автору этого документа: «А я что, не гражданин России?», – он посмотрел на меня удивленно, широко отрытыми глазами. Мне стало ясно, что ему действительно эта мысль в голову не приходила. А ведь он сидит на месте, которое позволяет ему решать судьбы людей.
Действительно, зачем ему обо мне думать? Я ведь не из его клана, у меня нет, по его мнению, достаточного административного ресурса. Хотелось бы верить, что в этой стране решающую роль играет не административный ресурс, но закон и общественное мнение.
