Многим кажется, что если привлечь внимание руководителя государства, если президент даст указание разобраться в ваших проблемах, то вопрос будет решен быстро и эффективно. Ничего подобного! История конфликта ОАО «Москонверспром» и управления делами президента показывает, что подключение руководителя страны не означает скорую победу. Война против нас и нашей компании особенно активно развернулась именно после того, как в январе 2010 года трудовой коллектив компании «Москонверспром» написал письмо президенту России, которое было передано Дмитрию Анатольевичу лично в руки. Нам действительно тогда казалось, что победа близка: есть поручение президента, проводятся предварительные проверки, начинается следствие. Однако коррупционное давление на «Москонверспром», на тех, кто не захотел быть ограбленным и кинутым, после письма многократно возросло. «Москонверспром» продолжали выдавливать с объектов, причем не только управделами, но и «Олимпстроя» (об этом я рассказываю в «Олимпийских Хрониках»): не оплачивались уже выполненные работы, через арбитражные суды разрывались контракты. Управление делами через эти суды пыталось вернуть уже выплаченные деньги за ранее выполненные работы. Устраивались провокации, был избит начальник стройки олимпийского объекта Андрей Шурпяк. Те, кто сделал это, остались безнаказанными.
Та же прокуратура дисквалифицировала, то есть лишила права занимать руководящую должность, генерального директора ОАО «Москонверспром» Ирину Морозову за то, что компания не смогла вовремя заплатить зарплату сотрудникам на объекте ГК «Олимпстрой» в Сочи: «Заработная плата за апрель, – говорится в постановлении суда, – при фонде заработной платы 5 млн. 536 тыс. 206,15 руб. выплачена частично на сумму 5 млн. 381 тыс. 751,03 руб. в течение с 05.05.2010 по 01.06.2010». То есть, задержано было менее 3% фонда заработной платы на срок менее месяца. И это в условиях, когда УД ПРФ год не выплатило более 85 млн рублей по выполненным работам. ГК «Олимпстрой» 10 месяцев не платила за подсыпку территории, на которой велось строительство, а ведь расходы «Москонверспрома» по подсыпке составили 30 млн руб., а на момент задержки (май–июнь) ГК «Олимпстрой» оплатил ОАО «Москонверспром» выполненные работы только за март.
Однако прокуратура с пристрастием «опросила» всех работников компании, и из 250 рабочих на сочинском объекте уговорила 8 человек написать заявление. Не было принято во внимание, что в тот момент Ирина Морозова и Валерий Морозов из личных средств кредитовали компанию в течение четырех месяцев, а когда личные деньги закончились, взяли кредит в банке на 5,5 млн рублей как частные лица под 26% годовых и отдали деньги компании именно на выплату этой апрельской зарплаты. Немного не хватило, но к моменту проверки и начала суда задолженность была уже погашена. При этом суд признал задержки оплаты со стороны «Олимпстроя» от 3 до 4 месяцев.
Конечно, прокурор, исполнивший поручение своего начальства, попыталась очистить свою совесть «объективным» признанием. Как отметил суд: «Старший прокурор… Вологжанина Е.В…. в качестве обстоятельства, смягчающего административную ответственность, указала на невыполнение договорных обязательств со стороны ГК «Олимпстрой». Вот так! Сделала гадость и отметила, что тот человек, который понес наказание, если объективно подходить к делу, не виноват. Видимо, остатки совести у старшего прокурора Вологжаниной, к счастью, остались, но вспомнила она о них только тогда, когда выполнила задание начальства. Лучше бы выставила претензии «Олимпстрою» и дисквалифицировала, например, руководителя сочинской дирекции «Олимпстроя» Жикина, который был переведен из управделами в «Олимпстрой» и нес ответственность за неплатежи.
При этом Краснодарская и Сочинская прокуратуры не реагировали на наши многочисленные заявления о грабеже компании, коррупционном давлении, избиении руководителя сочинской дирекции. Времени, чтобы разбираться с этими заявлениями, у прокуратуры, видимо, не было: все были заняты, убеждая сотрудников и подрядчиков ОАО «Москонверспром» написать заявления на руководителей компании.
Во всей этой войне против нас первенство все-таки придется отдать ОБЭП Центрального Федерального округа ДЭБ МВД и налоговой службы №3 г. Москвы. Я не говорю о знаменитом оперативно-следственном эксперименте, после которого руководству ДЭБ должно было быть стыдно «заходить» на нас еще раз. Как оказалось, не стыдно. Как только противостояние «Москонверспрома» и УД ПРФ перешло в «горячую» фазу, когда ФГУП «Строительное объединение» УД ПРФ с помощью администрации санатория «Сочи» захватили нашу строительную площадку, штаб строительства, городок, склады, технику, а мы с этим не согласились и обратились в милицию, в нашем московском офисе появился сотрудник ОБЭП ЦФО ДЭБ капитан милиции Вадим Глущенко. Он появился не один, с ним было человек десять. Офис был фактически оккупирован, людям не давали не только работать, но и пользоваться личными вещами. Сотрудники ОБЭП ДЭБ вели себя нагло, как обычно ведут себя оккупанты.
Нам повезло: в этот момент в офис приехало телевидение. Снимать действия ДЭБ им не дали, но какой-то эффект на сотрудников милиции это произвело. Мы тоже не сидели молча и вызвали представителя департамента собственной безопасности МВД для того, чтобы ввести действия сотрудников ОБЭП ДЭБ во главе с Глущенко в законные рамки.
Глущенко заявил, что у него есть оперативная информация о том, что наша компания переводила деньги в фирмы, которые подозреваются в обналичивании денежных средств и уходе от налогов. Я спросил Глущенко, кто этот «оперативный» источник: сотрудники УД ПРФ Лещевский, Смирнов или кто-то еще, которые вымогали откаты? Или наша бывшая сотрудница Васильева, которая отвечала в фирме за отношения с УД, подготовку актов и других финансовых документов и которая, как только начался конфликт, уволилась из «Москонверспрома» и была принята на работу начальником сметного отдела в УД ПРФ? Или оперативники родного для Глущенко ДЭБ МВД, куда я задолго до знакомства с ним написал заявление обо всех этих вымогательствах и откатах? Или оперативным источником стало само мое заявление в ДЭБ МВД?
Глущенко на мои вопросы не ответил. Он изъял жесткий диск из компьютера бухгалтера, а также какие-то документы, которые «обнаружили» на столе рядом с дверью. Глущенко заявил, что в компьютере нашли информацию, связанную с фирмами, проверку которых проводит ОБЭП, а на столе бухгалтера якобы лежали копии или черновики актов выполненных работ с этими фирмами. Это заявление вызвало недоумение. Стол занимала молодая сотрудница, которая пришла на работу через несколько месяцев после того, как платежи в фирмы, которыми интересовался Глущенко, прекратились. Сама бухгалтер в тот день была на больничном. Тот, кто подбросил эти документы, должны были знать, что у входных дверей обычно получают места молодые сотрудники, только что принятые на работу.
Второй раз Глущенко появился через пару недель и опять изъял диск и документы, теперь уже со стола и из компьютера Васильевой, в то время уже начальника сметного отдела управделами. Как и в первый раз, акты изъятия не составлялись. Нам изъятые документы и вещественные доказательства не предъявлялись. Для чего производилось изъятие, что стало с этими документами, сохранились они или уничтожены, нам неизвестно.
Я знал, что еще до нашего конфликта были случаи, когда фирмы, которые оказывались под чрезмерным коррупционным давлением управделами президента, начинали «выступать», но их быстро загоняли в тот угол, где им надлежало находиться. Делалось это руками налоговых инспекций, которые появлялись и начинали проверять компании. Доказать, что деньги уходили чиновникам, а от них наверх, фирмы не могли, а вот налоговики, имея информацию из УД, легко могли обнаружить каналы, по которым деньги, заработанные этими компаниями, уходили чиновникам. Бунтовщики затыкались и тихо исчезали.
Но у нас был другой случай. Мы информировали, в том числе письменно, руководителей самого УД ПРФ, а также ФСБ и МВД о нарушениях, – еще до начала конфликта. Я написал заявление в МВД, сам участвовал, в том числе финансово, в оперативных мероприятиях и оперативном эксперименте. Мы написали письмо президенту и вручили ему в руки. Мы добились двух резолюций президента. Мы сделали так, что вся наша история стала достоянием СМИ и общественности, то есть мы поставили дело под общественный контроль. Мы, в конце концов, добились возбуждения уголовного дела. Я надеялся, что чиновники Управделами и те, кто готов выполнять их команды, не посмеют открыто действовать вразрез с указаниями руководства страны и генерального прокурора. Увы, зря.
Не прошло и трех недель после передачи президенту нашего письма и его поручения Генеральной прокуратуре проверить информацию, как, независимо от этой проверки, без согласования с прокуратурой, Глущенко привел к нам налоговую инспекцию, которая начала свои проверки. Налоговики не только действовали независимо от прокуратуры. Они изымали оригиналы тех документов, которые были необходимы следствию, а также и те, которые к следствию, как нам казалось, отношения не имели. Например, все контракты с Федеральной службой охраны, договоры о партнерстве с иностранными компаниями, хотя эти соглашения не являются финансовыми, по ним не могут проводиться платежи.
Казалось бы, что здесь плохого? Изъяли, а теперь передадут следствию. В том-то и дело, что изъяли, а следствию не передали. Изъяли и держат. Некоторые девять, некоторые четыре месяца. А наш всемогущий Следственный комитет не может получить документы. Выходят сроки, следствие продлевается, а получить документы из налоговой службы СК не может. Третий следователь занимается нашей историей, но документы так и остаются у налоговиков.
Налоговая служба закончила проверку. 10 ноября будет подписан акт. Вся эта независимость нужна была ради этого акта. В нем, по нашей информации, налоговая служба зафиксирует факт, что платежи осуществлялись на компании, которые реально не выполняли работы. Они установят факт, что Морозов своими действиями занижал прибыль, а, следовательно, и налог. Государство, чиновники которого вымогали деньги и заставляли нас выполнять работы, а прибыль переводить для них в компании, которые ничего не делали, собирается предъявить мне претензии через налоговиков.
Если бы эта информация, о которой я заявил еще полтора года назад, была бы проверена и подтверждена в рамках уголовного дела, то у меня оставалась бы надежда на то, что следствие признает ОАО «Москонверспром» потерпевшей стороной. Если «откаты» рассматривать в рамках уголовного дела, то наказание виновные понесут в рамках рассматриваемого уголовного дела после завершения следствия и по решению суда. Но кто-то хочет, чтобы эти факты были установлены не по моему заявлению, а в ходе якобы «независимой» проверки налоговой службы. Тогда виновным можно признать ОАО «Москонверспром» и его генерального директора, установить, что именно я нанес вред компании, возбудить уголовное дело и заставить меня в качестве штрафов заплатить все те суммы, которые уже один раз ушли в карман чиновникам управделами президента.
И самое главное – возбудить параллельное уголовное дело, теперь против Морозова, и быстро довести до суда. А чего действительно тянуть и искать доказательства? Вон, Морозов сколько написал об этом. Даже президенту. Бери и сажай! Я понимаю, что тем, кто толкает следователей и налоговиков на этот коррупционный беспредел, наплевать на общественное мнение. И все-таки я прошу поддержать нас, прежде всего бизнес-сообщество. Поддержите, как можете. Любая поддержка, пусть даже простое письмо на сайт от вашего сотрудника, будет для нас важна.
Если уголовное дело на меня будет возбуждено, это будет откровенное заявление на весь мир: российский бизнесмен, который пошел против коррупционеров-чиновников, заплатит все, что эти чиновники у него вытянули, еще раз. Бизнес будет раздавлен, а сам бизнесмен лишится всего, что заработал. А потом сядет в тюрьму. Потому что путь у него в этой стране один. И пусть он пишет хоть президенту, хоть премьеру. Пусть президент накладывает резолюцию: «Разобраться и доложить». Чиновник-коррупционер в России имеет право внести в эту резолюцию свою правку: «Разобраться с Морозовым (или Ивановым) и доложить».
Я прошу Президента РФ Дмитрия Медведева и Председателя Правительства РФ Владимира Путина остановить попытку коррупционеров открыть параллельное следствие, заставить «Москонверспром» и меня по второму разу заплатить откаты, теперь уже в виде штрафов. Дайте возможность доказать, что предприниматель в России – не раб чиновника, что он имеет право на справедливое следствие, право быть услышанным властью. Докажите, что в России есть люди, которые могут иногда защитить закон и справедливость от коррупционного беспредела.
