У меня получился довольно длинный перерыв: я не публиковал материалы несколько месяцев, занятый делами, о которых намерен теперь рассказать, но начинаю с необычной заметки, которая связана с одним юбилеем, который теперь многим кажется малозначительным эпизодом истории человечества в ХХ веке. Однако, этот «эпизод» вобрал в себя многое из того, что привело к самым серьезным политическим изменениям в мировой истории.

Я говорю о 40-летии экспериментального полёта «Аполлон» — «Союз», который назвали «Рукопожатием в космосе». Вспоминая этот полет, сейчас говорят о разработанных в ходе подготовки к полету новом переходном модуле между космическими кораблями, о создании новых элементах систем сближения и стыковки, о совместных экспериментах и появлении ростков доверия и взаимопонимания между СССР и США.

Но мне бы хотелось выделить одну деталь и посмотреть на все это с другой точки зрения…

В ходе подготовки к полету в СССР был разработан новый костюм для советских космонавтов. Вызвано это было тем, что в корабле «Аполлон» астронавты дышали чистым кислородом. В «Союзе» воздух соответствовал составу атмосферы Земли, поэтому костюмы советских космонавтов не были жаропрочными. Для перехода космонавтов в «Аполлон» необходимо было создать новый безопасный материал и сам костюм.

Для этого был создан термостойкий полимер, как сообщалось, «превосходивший зарубежные аналоги». Из этого полимера была создана термостойкая ткань «Лола» для костюмов космонавтов. И эти костюмы произвели на американцев неизгладимое впечатление!

Однако, термостойкая ткань «Лола», о которой с гордостью рассказывали наши ученые и популяризаторы науки, никакого отношения к впечатлениям американцев отношения не имела. Их поразило другое.

Американские костюмы закрывались на «молнию» – «зиппер». В невесомости это создавало неудобства. Двигает астронавт этот «зиппер», и когда «зиппер» утыкается, и энергия этого движения толкает астронавта в бок или вниз, или наверх, в зависимости от направления движения застежки «зиппера». Вот и крутится астронавт или летает, когда это совсем ему не нужно.

А вот у российских космонавтов такой проблемы не было. Костюмы их закрывались липучками, имеющими на сторонах соединения разный ворс, который был создан по половому принципу «папа – мама».

Один ворс заходил в другой и схватывался. Раскрыться костюм уже не мог, а открыть его было легко: боковое движение последовательно отрывало один ворс от другого.

Американцам очень это изобретение понравилось, и вернувшись на Землю, они переняли эту советскую наработку. И не только для своих костюмов астронавтов, но и гораздо шире, с истинным американским размахом: от костюмов военных летчиков до обмундирования простых солдат и спортивных кроссовок.

А потом это изобретение советской космонавтики вернулось в СССР в американских изделиях, и никто не помнил, что это было «рождено в СССР».

Я это вспомнил по трем причинам.

Первая.

Эта история наглядно демонстрирует коренное различие между советской военизированной, забюрокраченной и помешанной на секретности государственной системы и американской системы открытого рынка. Многое, что было создано в оборонном и научном комплексах СССР в ходе космической и военно-промышленной гонки в противостоянии с Западом, не имело выхода в гражданскую промышленность, не попадало в магазины, не использовалось сотнями миллионов граждан, не приносило доходов ни государству, ни промышленности, ни работникам. Сплошные «не» и «ни»…

И нынешняя Россия, повторяющая мертвую петлю советской партийной, государственной и военной бюрократии, должна помнить: за любые ограничения в творчестве и производстве страна и люди будут платить. Особенно дорого будет платить руководство такой страны.

Вторая.

Самые большой удар по инициативной части экономики СССР был нанесен в эпоху Никиты Хрущева. Именно тогда, под фанфары о близкой победе коммунизма, были задавлены многие экономические формы, которые обеспечивали гибкость советской модели и ее ориентированность на рынок.

Были закрыта артели и производственные кооперативы, которые насыщали рынок товарами ширпотреба и быстро реагировали на потребности рынка. Именно артели стали первыми производителями в СССР, например, телевизоров, радиоприемников и холодильников, а также другой продукции, которая пользовалась особым спросом у населения. Теперь они закрывались, а их производства уходили государственным предприятиям и записывались в госпланы.

Закрывались или сливались небольшие колхозы, они поглощались совхозами, государственными предприятиями. Оставшиеся в живых колхозы ставились в ситуацию, которая их переводила в разряд государственных предприятий. Они лишались самостоятельности и гибкости и принуждались выполнять план, который им расписывал бюрократический «дядя» из министерства. Этот же «дядя» требовал и такой же бюрократической отчетности, что привело к массовым припискам и ложной отчетности.

История повторяет себя в современной России, где лживая отчетность превысила все рекорды советского времени…

Но и это не самое главное.

Миллионы бывших артельщиков и кооператоров, наиболее инициативные и активные, пополнили, к радости Хрущева и его единомышленников, ряды строителей коммунизма, перейдя на работу на госпредприятия. Однако, эта инициативная волна была такой же лживой, как и отчетность. Многие стали не просто «работниками», а «цеховиками», создавшими в СССР параллельную теневую экономику.

Днем заводы и фабрики выполняли государственный план, выпуская часто никому не нужную продукцию или ту, которая и так была в избытке, а по вечерам или ночам, или параллельно, работали цеховики, которые производили то, что нужно было рынку.

Более того, цеховики формировали рынок, точнее, дефицит на рынке, ибо дефицит им был необходим. Без дефицита, постоянной нехватки продукции на рынке, они были не нужны никому.

Цеховиков ловили, сажали в тюрьмы, даже расстреливали. Но они были непобедимы, потому что их были миллионы. При Сталине, со всей жестокостью того времени, за экономические преступления в год осуждалось чуть более ста тысяч человек. При Брежневе – не менее миллиона. При Горбачеве отчетность искажалась, занижалась в огромных масштабах, но при этом, осуждалось более миллиона человек в год, а освобождались от ответственности, становясь агентами милиции и КГБ, сотни тысяч. Нужно учитывать, что в некоторых регионах экономические преступления покрывались партийным и государственным аппаратом, и цеховики стали необходимым и влиятельным сословием.

К моменту развала СССР, в стране были две организованные силы: коммунистическая партия и криминальный мир. В КПСС было 20 миллионов человек, часть из которых была связана с миром преступности. Около 30 миллионов человек в СССР имели тюремный опыт, проходили как члены преступных сообществ или были вовлечены в преступную деятельность.

Горбачев и Ельцин развалили КПСС. В СССР осталась одна организованная сила – криминал. Именно он и пришел к власти.

Ну, а современный режим в России, это тот же криминал, но чекистского розлива: криминальное в своей основе и морали государство, подконтрольное специальным службам.

Да, чуть не забыл о третьей причине…

Третья.

У нас некоторые «эксперты» и «знатоки» любят писать об отсталости России и СССР в науке. Экспериментальный полет «Союза» и «Аполлона» и история с «молниями» – «зипперами» и липучками стала хорошим поводом напомнить читателям о том, что создать космический комплекс, который при всех развалах, сумел остаться самым могучим в мире, невозможно без десятков тысяч изобретений и новых технологий, пусть даже засекреченных и оторванных от нужд простых людей.

Систему надо менять, и страной гордиться надо, а не бить ушами по щекам.