Убийство в Бирюлеве Егора Щербакова стало той искрой, которая зажгла пламя, осветившее реальное состояние российского общества, раздираемое настолько острыми противоречиями, что они не могут быть сняты никаким другим путем, кроме смены существующего в России РЕЖИМА. И это главный вывод, который необходимо сделать, анализируя события в Бирюлеве.
Убийство и последовавший за ним бунт могли случиться не в Бирюлеве, а в Ясенево, Теплом стане или на Ломоносовском проспекте, на Дмитровке или в Тушино. Они должны было случиться. Они не могло не случиться. И они будут происходить в будущем.
Что лежит в основе этой закономерности? Для ответа на этот вопрос необходимо выделить несколько узловых моментов:
- На видеозаписи, сделанной камерой наружного наблюдения у входа в подъезд дома, видно, как кавказец пристает к девушке, уговаривая ее не уходить домой. Совершенно ясно, что они знакомы. Девушка знает кавказца. Во всяком случае, это не знакомство у подъезда (http://www.ntv.ru/novosti/674619/ ) . Следовательно, полиции не нужно было задерживать 90 человек, «похожих по описанию». Полиция могла, если не в минуты, то в считанные часы установить личность убийцы, который отпустив знакомую девушку, разъяренный, наткнулся на Егора Щербакова, проходившего в это время недалеко со своей девушкой, и совершил убийство.
Однако, полиция задерживает ни в чем не повинных мигрантов и делает это не для того, чтобы задержать убийцу, а для того, чтобы успокоить население, продемонстрировав кипучую деятельность.
Вывод может быть только один: власти (это могло быть не только местное полицейское руководство, но и те, кто контролирует полицию: ФСБ, префектура, мэрия) знали, с кем связан убийца, и приняли меры, чтобы он не был задержан.
- Толпа негодующих людей идет к торговому центру громить его, а затем к овощной базе, которая называется «плодоовощной рынок «Покровка». База-рынок принадлежит фирме, учредителями которой являются дагестанцы. Контролируется она кавказскими преступными группировками.
Местные жители хорошо знают, кто и что является организующим центром преступности в их районе, и идут именно туда. Они знают, что там находится преступный центр, там наркотики, там оружие, черный нал. При этом, полиция не дает толпе зайти на территорию базы, арестовав почти от 400 до 500 человек. Впоследствии выясняется, что на территорию этой базы за последние несколько лет полиция НЕ ЗАХОДИЛА. При всех облавах, поиске нелегальных иммигрантов, преступников, наркодилеров, именно эта база оставалась вне проверок. Более того, выясняется, что ГУЭБиПК, который может проводить спецоперации в отношении руководящих чиновников Управления делами Президента или Счетной Палаты, уже несколько лет не проводил проверок именно этой базы (см. http://www.yandex.ru/ ).
На этом пункте надо особо остановиться. Сейчас все пишут о «коррупции в правоохранительных органах», о том, что именно эта коррупция является причиной преступности и безнаказанности. Конечно, с определенной точки зрения, это именно правильно. Но только с поверхностной точки. Это все равно, что называть кашель причиной болезни.
Существующий преступный РЕЖИМ базируется не на коррупции, а на экономических блоках, на структуре собственности и экономических взаимосвязях, которые сложились еще в 90-е годы. Коррупция является лишь ФОРМОЙ осуществления взаимодействий и денежного обмена между структурами одного РЕЖИМА.
Приватизация “беспредельная” шла в Москве во времена Попова и Лужкова настолько обвально, что коренные москвичи не сразу заметили, что все колхозные и вещевые рынки, все овощные были приватизированы или захвачены кавказскими преступными группировками, главными из которых были азербайджанская, чеченская, дагестанская и кабардино-балкарская. Попытка Правительства России (Гайдара) в 1992 году создать фермерские рынки под эгидой Ассоциации фермерских хозяйств России (АККОР) закончилась неудачей: угрозами и подкупом эта попытка была заблокирована. Я эту историю хорошо знаю: до октября 1992 года я занимал пост генерального директора АККОР по внешнеэкономическим связям. Рынками я не занимался, но обсуждения слышал.
Эти рынки и овощные базы стали источником богатств, которые позволили скупить недвижимость в Москве и земли в Подмосковье и других русских регионах. Ежедневный “доход” черным налом только от Черкизовского рынка в конце 90-х составлял 250 тысяч долларов черного нала ежедневно. Оборот той же «Покровки», на которую пыталась прорваться толпа жителей Бирюлева, составляет не менее 40 миллионов долларов в день! Большинство денег идет черным налом. И таких баз в Москве несколько. Три из них, Покровская, Дмитровский оптовый рынок и Хлебниковская база, пропускают через себя 95% овощей и фруктов Москвы. Хлебниковкую базу контролируют выходцы из Ингушетии (в том числе, Гуцириевы), Дмитровский рынок – из Кабардино-Бакарии (Канаковы и Карданов). Холдинг «Синдика» (той же группы) владеют бывшими колхозными рынками, в том числе Тушинским, Усачевским, Братиславским. На каждой из главных баз есть легальный рынок и «черный», который и приносит основной доход, естественно, неучтенным налом в миллионы долларов ежедневно.
Овощные базы и рынки позволили монополизировать рынок сельскохозяйственной продукции. Посредники, за которыми стоят те же группировки, поставили в жесткую экономическую зависимость российских фермеров и мелких сельхозпроизводителей, монополизировав закупку продукции у производителей, блокируя развитие кооперации, создания государственных или независимых частных закупочных центров, баз, перерабатывающих производств, которые могли бы создать конкуренцию нынешним владельцам рынков и целой отрасли. Почти два десятилетия российские фермеры практически на всей территории страны вынуждены продавать продукции только перекупщикам или по цене себестоимости, или ниже ее. Такая система позволяет с одной стороны,- нагло,- изымать прибыль из сельского хозяйства, тормозя развитие российской деревни, а с другой стороны, лишать население городов возможности получать местные продукты по низким ценам. Эта же система делает выгодным, даже в сезон, импорт продуктов питания, например, из Турции, Азербайджана, Грузии, Армении, Израиля, Узбекистана и Казахстана. Этот импорт тоже поставлен под контроль теми же группами. Большинство продукции из стран СНГ и Кавказа идет «в серую», то есть контрабандой.
Преступные группировки не могли «взять» в собственность ни рынки, ни торговлю, ни закупки, например, в Москве без помощи и покровительства местных властей и правоохранительных органов. Чиновники мэрии и префектур стали партнерами преступных группировок, а сотрудники полиции, ФСБ, прокуратуры – кураторами и «крышей». В путинский период роль ФСБ значительно возросла, выдвинув ФСБ и Кремль на вершину преступной пирамиды. Кавказские группировки получали торговые сети и рынки, а семьи Лужкова, Малышкова, Орджоникидзе получали доли в бизнесе на Кавказе (например, Лужковы получили производство нарзана), и в той же Москве. Сын Малышкова, например, имел долю в компании Тельмана Исмаилова, которая построила самую большую типографию в Москве.
Особая история – производство спирта на Кавказе, в том числе на территории Грузии (если не считать Южную Осетию и Абхазию независимыми государствами). Фактически, контрабандный спирт с Кавказа вытеснил и уничтожил производство спирта для дешевой водки в Москве и Центральной России. И все это крышевалось руководством ФСБ. Назначенный на должность директора ФСБ Патрушев на первых заседаниях руководства спецслужбы лично давал задание об обеспечению беспрепятственного провоза спирта на территорию России из Южной Осетии (в тот момент пограничники по неопытности задержали контрабандный транспорт со спиртом). Других забот у него (до взрывов жилых домов в Москве) не было.
А совсем особая история – наркотики. Выделю только один факт: большинство ключевых фигур в системе руководства правоохранительных органов являются выходцами из организаций, служб по борьбе с распространением наркотиков. Тот же нынешний руководитель миграционной службы Ромодановский, например. Или известный бывший руководитель ДЭБ МВД Хорев, или ОРБ 7 (налоги, банки) Фейзуллин и многие другие. А именно базы, как сообщают даже СМИ, являются центрами по перевалке наркотиков в Москве.
Рост экономического влияния реализовался в политических связях и политическом влиянии. Представители кавказских группировок, даже в период войны в Чечне, а затем военного конфликта в Дагестане, продолжали развивать связи с политиками и правительственными чиновниками. В середине и конце 90-х годов в аппарате тогдашних премьера и вице-премьера Кириенко и Немцова (ныне известного оппозиционера, политического «отца» Навального) завсегдатаями были, в том числе, дагестанцы Зиявудин Магомедов (ныне ближайший друг Дворковича и Медведева; с Зиявудином Магомедовым я познакомился именно в аппарате Немцова, когда работал над программой ресурсо- и энергосбережения), Билалов (уволенный Путиным за увеличение сметы строительства олимпийского объекта в 4 раза, руководивший программой «Курорты Северного Кавказа», на которую были выделены десятки миллиардов долларов) и другие «видные» представители кавказской, прежде всего дагестанской диаспоры, которые не всегда скрывали свои симпатии к чеченским сепаратистам и связей с ними. После дефолта 1998 года они плавно «перешли» в команду Касьянова (еще одного видного оппозиционера, еще одного политического «отца» Навального), а затем уже,- в компании с Дворковичем,- и к Медведеву.
В Москве владелец «Черкизона» Тельман Исмаилов не только закупил «Прагу», Военторг на Калининском проспекте и другие объекты элитной недвижимости, создавал фирмы с сыном вице-мэра Москвы Малышкова, другими московскими чиновниками, но и получил в качестве начальника своей охраны действующего полковника ФСО Авакумова. Последний, после ссоры с Тельманом был отправлен руководством ФСО на пенсию, и уже на пенсии работал некоторое время в «Москонверспроме» начальником отдела экономической безопасности.
В созданной системе местному населению, то есть москвичам, оставалась роль того, кого грабят, за счет кого увеличивают прибыль. Все это можно делать только при условии бесправия население и бесконтрольности эксплуатации. Однако, коренные москвичи (если говорить о столице России), хоть и терпеливые, но признавать свое бесправие окончательным не хотят. Воспитанные в советские времена, они еще помнят о достоинстве, правах, понятии справедливости, привыкли к относительно высокому уровню жизни. Система требовала, чтобы вместо москвичей в качестве рабочей силы появились те, кто займет с большей готовностью бесправное положение. Так появилась ПОТРЕБНОСТЬ в сотнях тысяч иммигрантах, которые ДОЛЖНЫ были находиться в Москве на бесправном положении. Роль по обеспечению системного бесправия иммигрантов взяла на себя ФМС, которая также находится под контролем ФСБ. Возглавляет ее генерал ФСБ Ромодановский.
Таким образом, бунт населения не мог быть направлен против «кавказца», против «убийцы», против «ментов». Это был бунт, пускай многими пока еще не до конца осознанный, именно против РЕЖИМА, СИСТЕМЫ. И это самое главное!
О национальном аспекте и националистах – в следующем материале.
