Прямой эфир Владимира Путина 25 апреля – пример программного выступления, закамуфлированного под общие беседы и ответы на вопросы электората. При условии, что Путин это сделал сознательно, а не «так получилось».
Основные вопросы, которые сегодня стоят перед Властью и кремлевскими политиками: Что делать с расширяющимся протестом? Как взять под контроль внесистемную оппозицию? Как модернизировать политическую систему, чтобы не допустить возникновения новой угрозы неконтролируемого бунта населения? Как найти решение антагонистического противоречия между населением, лишенным защиты, какого-либо влияния на принятие экономических, политических решений, на распределение доходов от налогов и продажи ресурсов, с одной стороны, и присвоившей себе все права, доходы и ресурсы группировкой под названием «режим Путина», с другой?
Из выступления Путина можно понять ответы на эти вопросы. Во всяком случае, выделить основные пути, по которым Кремль собирается решать эти задачи.
Итак, об оппозиции.
Путин дал понять, что создание мощной структурированной внесистемной оппозиции Кремль постарается не допустить. Для этого, с одной стороны, Кремль будет требовать стерильной моральной чистоты появляющихся лидеров и под этим предлогом не только вести против них активную информационную кампанию, но и при малейшем поводе использовать возможности репрессивного аппарата.
Этот путь им, невольно, указали Навальный, Илья Пономарев и иже с ними, которые как-то не догадались, что палка критики коррупции и стремления обогатиться при малейшей возможности за счет своего положения – о двух концах. Причем, в Кремле и на Лубянке эту палку хватать умеют лучше. На тех, кто попытался забежать в лидеры первой волны народного недовольства режимом, и отработал Кремль технологии подавления ростков и зародышей оппозиционных лидеров.
В этой связи, следует ожидать продолжения того, что Вили Старк в романе «Вся королевская рать» назвал «поднятием человеческого дерьма», а также раскрутки темы: Кто и как финансировал оппозицию?
Сети по сбору информации уже заброшены. В частности, требование о том, чтобы НКО сообщили об источниках финансирования и своих расходах. Законное требование, как мягко, с укором сказал Путин.
Некоторыми в оппозиции и в СМИ это требование воспринято, как попытка давления на НКО, рецидив сталинизма. Ничего подобного. Это, прежде всего, сбор информации для использования в последующих уголовных делах. НКО сами дадут информацию. Полученные данные будут использованы как доказательства или опорные точки для поиска нового компромата и улик.
Одновременно, Путин пытается взять под контроль антикоррупционное движение. И не просто взять под контроль, но возглавить его, записывая в свой актив «победы» над выявленными коррупционерами. Для этого ему необходимы как ударные, показательные кампании на общероссийском уровне, так и значительное число локальных коррупционных разоблачений.
В качестве «ударных» акций, кроме дела Сердюкова, Путин неизбежно инициирует несколько новых разоблачений чиновников общероссийского или высшего регионального уровня. При этом, дела будут возникать, видимо, по отработанной схеме: «Счетная палата или Прокуратура/ФСБ/МВД доложили, и я дал команду». Я уверен, что в Кремле уже готов первый «путинский» список осужденных на показательные «казни».
Конечно, это будет бить по элите, по своим же, но, во-первых, уже понятно, что список неприкасаемой элиты будет резко сокращен, во-вторых, на роль жертв могут быть назначены не только действующие чиновники, но и бывшие. Из них могут получиться не менее громкие дела, если не более. В-третьих, разоблачения будут иметь и «неожиданный» для общества и очень выгодный для Кремля поворот: например, если окажется, что «жертва», то есть разоблаченный коррупционер, скрытно поддерживала внесистемную оппозицию, финансировала членов КС или кавказских террористов, или тех и других, что будет для Кремля иметь наибольший потенциал. Именно об этом, несколько раз «говорил» Путин, повторяя в отношении перспектив дела Сердюкова:« И это расследование идет объективно. И будет доведено до конца. И объективно будет сделано…будет сделан вывод о том, кто объективно виноват, а если виноват, то в чем, и будет принята соответствующая мера, предусмотренная законом… Дело будет доведено до конца… Если виноваты, то будут наказаны, а если не виноваты, а если в какой-то части будут невиноваты, то это надо сказать ясно и понятно. И объяснить людям и показать это… Пусть люди знают, что происходит».
Гражданам России в ближайшее время будет представлена версия организаций хищений в Минобороне, которая будет еще долгое время совершенствоваться и развиваться. Общественность ожидают и новые крупные коррупционные скандалы. Не исключено, что в эти скандалы будут вовлечены кавказские криминальные группировки и люди из окружения Медведева (подробнее см. «Путин сказал слишком много. О Сердюкове»). В этой связи, следует отметить, что непосредственно перед выступлением Путина активизировалось следствие в отношении главы «Спецстроя России» Григория Нагинского, от которого нити тянутся и к строительным объектам, и к «Росатому», и тому же Медведеву (http://www.rospres.com/specserv/12320/ ) . Появились новые претензии к бывшему заместители начальника ДЭБ Хореву, в том числе прошла информация, что он прикрывал отмывание криминальных денег через дагестанские финансовые структуры (http://www.rospres.com/specserv/12331/ ).
Однако, не менее важным направлением «антикоррупционной борьбы» Кремля будет работа с населением, особенно в регионах. Здесь – основной политический потенциал. Кремлю срочно нужна система, которая бы позволила использовать антикоррупционные действия отдельных граждан, то есть реальных борцов с коррупцией на местах.
Таких людей тысячи, десятки тысяч. Каждый из них столкнулся сам с конкретными коррупционерами, не прогнулся, не промолчал. Каждый из них потерял бизнес, деньги, собственность. Каждый из них борется, не молчит. И именно их борьба накапливает в обществе потенциал протеста, способный разрушить режим.
Главная ошибка тех, кто попытался возглавить первую волну народного протеста состояла в том, что они сосредоточились на критике коррупции, к которой сами не имели отношения. Именно поэтому на передний фронт ими были выдвинуты блогеры, журналисты, писатели. Они критиковали «чужую коррупцию», то есть ту, с которой сталкивался кто-то другой.
Все это основывалось на концепции Березовского: «Не важно, кто сказал первым. Важно, кого услышали». Это была попытка решить все финансированием, информационным обеспечением, политтехнологиями и пиаром. Забыли, что кроме этого, есть административный ресурс и реальная борьба тысяч россиян за свои права, семьи, собственность, будущее.
Ни Навальный, ни Илья Пономарев, ни (далее по списку КС) не выступил свидетелем хищений, коррупции, не сделал ни одного заявления о коррупционере из своего окружения. При всем своем пыле, казалось, они умудрились прожить в России, с коррупцией не сталкиваясь, и о коррупционерах узнали из интернета, оппозиционных СМИ и рассказах очевидцев.
Работа по поддержке конкретных и реальных борцов с коррупцией, в том числе в регионах, не была организована. Именно это вызывало недоверия к деятелям КС.
Реальная борьба с коррупцией должна вестись, прежде всего, путем поддержки реальных жертв коррупционного беспредела, которые осмелились начать борьбу с коррупционерами во власти, то есть настоящих борцов с коррупцией. Именно они свидетельствуют лично о совершенных преступлениях. Лично рискуют. Я писал об этом с самого начала, но меня не слышали.
Только через поддержку конкретных борцов в их войнах с конкретными чиновниками и бандитами лидеры оппозиции могут создать себе надежную опору. Только тогда их действия и политические акции могут принести реальные результаты. Только тогда они станут по-настоящему близки простым людям.
Немцов, Каспаров, Навальный и те, кто стоят за ними, этого не сделали. Они не использовали огромный конструктивный потенциал протеста. Они оставили этот потенциал для Путина. И по его выступлению в прямом эфире 25 апреля видно, что Путин это понял. Именно это понимание прозвучало в его словах: «Люди, которые борются с коррупцией, а надо всем бороться с коррупцией…».
Думаю, что в ближайшее время мы узнаем о создании государственной антикоррупционной структуры (совета, комитета или чего-то подобного), и её задачей будет оказание помощи отдельным реальным борцам с коррупцией.
Задачу создания антикоррупционного комитета, органа для координации действий и взаимопомощи, начал решать я, но в Лондоне я столкнулся с противодействием, как со стороны оппозиции (блин, Морозов нашел хорошую идею, нельзя позволить ему ее приватизировать, конкуренты нам не нужны, наши вот-вот власть захватят в Москве), так и со стороны приехавших в Лондон под видом оппозиционеров агентов российских спецслужб и находящихся у них на подхвате обычных жуликов и мошенников (иногда это одни и те же лица). Это затормозило реализацию проекта «Международный Антикоррупционный Комитет» (историю об этом я планирую опубликовать в конце лета, под названием «Хроники МАК»).
Следом Навальный создал свой антикоррупционный комитет, который он и его команда попытались сделать ядром внесистемной оппозиции, но, как я уже отмечал, реальным борцам с коррупции в России помощи от него конкретной не было. Что здесь сыграло решающую роль: Отсутствие достаточных ресурсов? Сложность и объемность работы? Невозможность решить задачу с наскока? Нежелание работать «на земле», копаться в проблемах простых людей? Увлеченность «концепцией Березовского»? Мне сказать трудно.
Теперь к этой идее подступается Кремль. У него есть ресурсы. Есть политическая воля, вызванная необходимостью овладеть политическим ресурсом и обезопасить себя. Люди для этой работы тоже найдутся.
Хорошо это или плохо? Однозначно, хорошо! Это достижение протестного движения 2011-2012 гг. Кремль вынужден идти на реальную борьбу с коррупцией, реально помогать «женщине из Омска». Если этот кремлевский антикоррупционный комитет сумеет защитить от бандитов, воров, рейдеров во власти несколько десятков человек в год, то и это будет огромным достижением и результатом для всей оппозиции.
Что может помешать Кремлю?
Если не будет реформирована политическая структура России, и не будет выстроена новая политическая вертикаль власти, то элиту, насквозь пронизанную коррупцией и воровством, ждет неминуемый раскол. Значительная часть элиты может перейти в ту самую несистемную оппозицию, создание которой пытается не допустить Кремль.
Мне кажется, что Путин осознает и эту угрозу. Но об этом в следующем материале «Путин сказал слишком много. О партиях».
