Разборка в Кремле (продолжение)
Я позвонил в Кремль. Сначала Горелову, а потом Гурлеву. Я не хотел звонить Никитину, потому что он начал бы допытываться, какое принято решение в «Йорке». Решения я не знал.
Горелов выслушал мою информацию о приезде Бэллаби и Бауэра с удивлением и радостью, которые просто сочились из телефонной трубки. Собственно, я и позвонил ему, чтобы обрадовать и поддержать, зная о том давлении, которое на него оказывают.
В молчании Гурлева было больше удивления и интереса.
Через минут десять мне позвонил Гурлев и бодро назвал время встречи с руководством ГУО РФ.
– Встреча будет в кабинете Юрия Васильевича Крапивина, – сказал он, словно рапортовал. Я решил, что разговаривает он из кабинета Крапивина, в его присутствии.
Гурлев спросил, кто будет со мной на совещании и в машине для пропуска в Кремль. Я назвал только Бауэра и Бэллаби.
Я подумал, что руководству ГУО должно было особенно понравиться, что на переговоры едет именно финансовый управляющий корпорации по Европе. Значит, поняли в ГУО, будут решаться именно финансовые вопросы. «Йорк» решил не заниматься перетягиванием каната, кто виноват в пропаже денег,- так должны были решить в ГУО. Одного Гурлева на разборку ГУО бы не отправило. Поехали бы руководители силовых подразделений. Исходя из этого, они и должны были реагировать на приезд Бэллаби.
Я их мнение не разделял. Проработав несколько лет руководителем территориального подразделения «Йорка», пообщавшись в формальной и неформальной обстановке с руководителями своей корпорации и подобных ей, я понимал разницу в понятии, функциональных обязанностях и психологии финансовых управляющих российскихструктур и американских, европейских или транснациональных корпораций.
Финансовый управляющий на Западе отвечает за весь комплекс вопросов, которые связаны с финансами. Он будет решать любые финансовые споры и конфликты, пока в состоянии это сделать. Когда он поймет, что уперся в стену, которая за границей его компетенции или возможностей, он доложит высшему руководителю о невозможности им в одиночку решить задачу, и тот направит того, кому положено «пройти стену». Именно по объему потенциала решения задач без подключения руководителя и определяется ценность и цена финансового управляющего.
С этим же подходом в корпорациях относятся и к руководителям по другим направлениям. Ты решаешь все вопросы самостоятельно. У тебя есть свобода в выборе методов и способов решения задач. Но все это в рамках закона и компетенции. За эти границы заступать ты не имеешь права. Чем больше ты можешь решить самостоятельно, тем больше ценят тебя в корпорации.
То есть, Бэллаби приезжает, так как в состоянии решить вопрос. К такому выводу пришел я.
Потом Бауэр позвонил еще раз.
– Валерий, ты нас сам не встречай. В аэропорт пришли Зверева. Мы приедем сразу в офис. Проведем короткое совещание. Потом поедем в Кремль. После совещания в Кремле мы сразу улетаем,- сказал он.- Ты договорился о встрече?
– Да. У нас будет полчаса, чтобы обсудить вопрос в офисе.
– Этого достаточно,- сказал Бауэр.
Было понятно, почему они не хотят, чтобы я встречал их в аэропорту, и улетают сразу после встречи в Кремле: они хотят исключить провокацию. Они понимают, что оперативники ГУО будут следить, прежде всего, за офисом и мною. В офисе нашу встречу будут прослушивать, чтобы я ни предпринял в качестве защиты. Поэтому на встрече обсуждаться толком ничего не будет. Полчаса за глаза хватит, чтобы оперативники могли доложить, что между Морозовым, Бауэром и Бэллаби состоялась беседа. И все.
Тем не менее, я не хотел, чтобы совещание в офисе изначально воспринималось сотрудниками компании, среди которых уже наверняка кто-то стал агентом, и ГУО как пустая трата времени. Все должно было идти серьезно.
Я собрал совещание руководителей подразделений, в том числе и службы безопасности, и рассказал о приезде и совещании в офисе, а затем встрече в Кремле. Подчеркнул, что нужно быть готовым к любым вопросам. Ответы и разъяснения необходимо иметь заранее.
Когда Бэллаби и Бауэр приехали в офис «Йорка России» в Ермолаевском переулке и прошли ко мне в кабинет, я понял, что Бауэр знает меньше моего, с чем приехал Бэллаби.
Англичанин был спокоен. Одет в повседневный темно-синий костюм, белую рубашку и темный галстук, все немного помятое за время перелета и поездок в автомобилях.
Австриец был напряжен и испуган. Испуг стоял в его глазах, хотя видно было, что он давно старается его скрыть. Мысль о том, что ему предстоит участвовать в разборке в Кремле с руководством Главного управления охраны России, отключила у него все мысли и чувства, кроме страха и желания этот страх хоть немного скрыть.
Одет Бауэр был в какой-то цветной клетчатый костюм. «Вырядился попугаем,- раздраженно подумал я.- В венское кафе, будто, собираемся».
Мы поздоровались.
– Валерий, я думаю, что нам надо сразу пройти в комнату для переговоров,- сказал Бэллаби.
Мы перешли в переговорную, где секретари беззвучно налили нам чаю и исчезли.
– Валерий, какова будет позиция Кремля на встрече?- спросил Бэллаби.- Кто там будет?
– На встрече будут Юрий Васильевич Крапивин, начальник Главного управления охраны, его первый заместитель Валерий Николаевич Никитин…
– Это тот, который о тебе письмо прислал? Что ты три миллиона в чемодане увез в Штаты?- спросил, с улыбкой, Бэллаби.
– Да,- сказал я и по тону и улыбке Бэллаби понял, что дела мои и «Йорка» не совсем плохи.
Бауэр, при упоминании письма, напрягся. Или это была неадекватная реакция человека, смертельно напуганного, или австрийцы точно имели к этому письму прямое отношение, решил я. Они были в союзе с ГУО против меня, в Лондоне и Штатах об этом знали или догадывались, поэтому взяв, по протоколу с собой представителя, «Йорка Австрии», Бэллаби ничего в Вене не сказал, заставив страдать «бедного» Бэуэра все время поездки.
– Думаю, что на совещании будет финансовый управляющий ГУО Гурлев Валентин Георгиевич,- продолжил я. Бэллаби записывал фамилии и имена в маленький блокнот. Бауэр смотрел на меня стеклянным взглядом.- Может быть, будет еще кто-то присутствовать. Это будут тот, кто участвовал в деле по уводу денег из банка.
– Кто-нибудь из банка будут участвовать?- спросил Бэллаби.
– Думаю, нет. Они – никто. Банк – «кошелек». Он ничего не решает, и знать ему о делах и решениях не полагается. После того, как обнаружилась пропажа денег, я закрыл там все счета. Я не уверен, что банк еще функционирует. Я также не знаю, где находится президент банка Очаковский, и что с ним. Во всяком случае, мои попытки найти его в Москве и вступить с ним в контакт не удались.
– Какова будет позиция Кремля?
– Они сделают заявление, что ГУО выполнило контрактные обязательства и перечислило деньги на наш счет в банке. Что их не волнует, куда делись деньги в банке: поступили на наш счет или были направлены на другие счета в другие банки. Они заявят, что деньги бюджетные и потеряться, пропасть не могут. ГУО потребует от нас вернуть или деньги, или поставить оборудование на эту сумму… Думаю, что они заявят, что если это не будет сделано, то они будут вынуждены искать деньги сами, а это означает обыски в нашем офисе, проверки банковских счетов, операций и так далее… Они наверняка будут пугать последствиями. Заявят, что «Йорк» в России работать не сможет, что они перекроют возможности получать контракты. Могут заявить о готовности возбудить против меня и «Йорка России» уголовного дела, хотя я не считаю, что за этими словами последуют реальные официальные действия. Они боятся огласки. Стараются решить вопрос тихо, давлением. Но исключать ничего нельзя… Думаю, что предложат решить вопрос за счет «Йорка», но при этом пообещают дать новых контрактов и поддерживать компанию. Считаю, что ситуация дошла до того, что такие заявления будут ложью. Они получат деньги или оборудование, начнут переговоры по новому контракту, но потом тихо «кинут». Что-нибудь придумают, но контракт сорвут. Мы для них слишком неудобны. Они «Йорк» и меня уже открыто ненавидят. Им бы сейчас решить вопрос, а потом забыть нас и всю эту историю, как страшный сон. Их обещаниям верить нельзя.
Бэллаби кивнул, как бы принимая то, что я сказал, к сведению.
– Я думаю, нам пора? – спросил он, поднимаясь.
Бауэр, обреченно, последовал его примеру.
Мы вышли из переговорной. Секретари проводили нас испуганными и заинтересованными взглядами. Мы спустились по лестнице с третьего этажа к выходу. Охрана встала, но не последовала за нами.
Слава Зверев сидел в автомобиле, припаркованном у входа. Я сел рядом с ним. Бэллаби и Бауэр разместились на заднем сиденье.
– Давай,- сказал я Славке. Машина тронулась, выезжая в Ермолаевский переулок и к Патриаршим прудам, к тому месту, где трамвай «А» (в местном простонаречии «Аннушка», который ходил до начала 60-х годов, я еще это помню) отрезал Берлиозу голову.
«Ну, все,- подумал я.- Через час чья-то голова будет валяться в кустах у Кремлевской стены».
(Продолжение следует)
