1

Большинство сотрудников ОАО «Москонверспром», москвичей, работали в Сочи месяцами, а то и годами, видя семьи лишь по праздникам и в летние месяцы, когда жены получали отпуска и приезжали с детьми на море. Одинокая жизнь на море, где, несмотря на стройки, текла по своим законам курортная жизнь: на каждом шагу работали ресторанчики и кафе, жизнь бурлила под «шашлычок под коньячок даже очень», как поётся в популярной сочинской песне, и накладывала свой отпечаток, в том числе на здоровье.

Сначала я летал в Сочи в короткие командировки, приезжая, в основном, тогда, когда на объектах появлялось начальство из Управления делами президента, проводились с их участием совещания, или дела на стройке требовали моих решений. Потом, с нарастанием конфликта с кремлевскими чиновниками, мне приходилось все больше находиться в Сочи. Если мне приходилось задерживаться в Сочи, Ирина прилетала ко мне, привозя из центрального офиса необходимые документы и бумаги на подпись или для ознакомления.

Сначала мы снимали квартиру в нескольких сотнях метров от резиденции президента «Бочаров ручей», в доме, который построил когда-то КГБ для своих сотрудников. Потом квартиру пришлось освободить, и мы решили больше не снимать, а купить квартиру.

Тогда уже было известно, что Сочи станет столицей Олимпиады, и цены на квартиры и землю взлетели в разы. Было понятно, что с началом стройки, бардака, грязи и хаоса, квартиры в цене упадут так же стремительно, как и взлетели при известии о предстоящей Олимпиаде. Однако, мы все-таки решились купить небольшую квартиру, во-первых, потому что надоело жить на съёмной, а во-вторых, потому что надеялись, что после завершения олимпийских строек цена на квартиры опять поднимется.

У нас было только три требования к квартире: она должна была быть оформлена в соответствии с законодательством; в документах на покупку должна быть указана реальная цена, по которой мы платили; подъезд в доме должен был быть чистым. Все три условия оказались трудновыполнимыми. Продавцы обычно имели документы, подтверждающие право на собственность, но когда наш юрист проверял историю квартиры, то выяснялось, что «Семен» купил у «Владимира» квартиру законно. «Владимир» когда-то купил квартиру у «Армена» тоже, вроде бы, законно. Но вот выяснить, на каком основании квартира оказалась в собственности «Армена», было совершенно невозможно. И эта история повторялась, с вариациями, постоянно.

Цена тоже оказалась понятием относительным. Наше требование об указании в договоре полной стоимости (с угрозой необходимости оплаты налога) воспринималось сочинцами не просто как чудачество, но как пограничное состояние между слабоумием и идиотизмом. Правда, обычно, после короткого размышления сочинцы успокаивались и снисходительно соглашались. Видимо, они  находили способ, как удовлетворить нас и не платить налог за квартиру. В детали мозговой операции сочинцев мы не вдавались.

Самая главная проблема была в том, чтобы найти квартиру в доме с чистым подъездом. Ирина ограничивалась взглядом в подъезд, после чего немедленно отказывалась смотреть квартиру и слушать о ее «преимуществах». Первый чистый подъезд, который она увидела через месяц поисков, оказался в доме около санатория «Заполярье», которое принадлежало «Норильскникелю». Там была юридически чистая квартира, которая принадлежала семье из Кузбасса. Мы ее и купили.

Пока Ирина и наш сочинский юрист Вера Александровна Попова искали в Сочи чистый подъезд, я снял номер в самом санатории «Сочи» Управделами президента, где мы вели стройку. В то время мы строили корпус «Приморский», проектировали строительство спортивного комплекса «Бассейн» и реконструкцию корпуса «Люкс», который был построен еще в сталинские времена и был одним из самых красивых зданий, которых я где-либо видел. Сейчас, во время Олимпийских игр, там планируется поселить членов Международного Олимпийского комитета.

«Люкс» тогда функционировал, но не в полную мощность. Редкие чиновники соглашались жить в санатории, по краю парка которого, вдоль границы с санаторием «Родина» (отель принадлежащий структурам Дерипаски), проходила дорога, по которой целыми днями двигались грузовики и другая строительная техника. Основным привлечением для отдыхающих был сохранившийся с советских времен лечебный корпус санатория и набор оборудования и лечебных процедур. Ни в одном курорте мира я пока не видел подобного: тут были не только массажные кабинеты, грязевые и радоновые ванны, но и кабинеты физиотерапии, где использовались технологии лечения, которые, например, в Великобритании сейчас только изучают в университетских лабораториях по программам, которые привезли выходцы из бывшего СССР.

В «Люксе» даже летом были свободные номера, и я снял номер на период поиска квартиры с чистым подъездом.

Утром, в первый день, после того, как я оформился в санатории, я сделал гимнастику на пляже и поплавал в море, а потом поднялся по лестнице в парк, где находился корпус «Люкс». Склон у пляжа крутой, высотой в десятиэтажный дом.

«Приморский» был тогда под реконструкцией. Мы его взорвали, вывезли строительный мусор, залили фундамент и только начали возводить стены корпуса. На пляже работал только один грузовой лифт, который поднимал с пляжа в парк санатория. Лифт предназначался для строителей и по утрам не работал. Поднимался и спускался по утрам я по каменной лестнице, построенной в сталинские времена. На каждом ее пролете стояли каменные скамейки и огромные вазы, в которых когда-то росли цветы. Лестницей теперь почти не пользовались: строители ходили по дороге или по лестнице в самом здании корпуса, которую мы специально сохранили при взрыве. При необходимости пользовались лифтом.

Отдыхающие на пляж санатория, где велась стройка, не ходили. Их автобусами возили на пляж другого санатория УДП РФ – «Русь».

Вернувшись в «Люкс», я сполоснулся в душе и пошел в столовую. На входе столовой сидела дежурная, которая определяла, за каким вам сидеть столом и какая диета вам полагается. Меню состояло из нескольких вариантов блюд и составлялось на несколько дней: заказывать надо было на два дня вперед.

– Вам надо сначала зайти к дежурному врачу, – сказала она мне.

– Я же только проживать собрался, не лечиться, – сказал я, не очень желая тратить время на врача.

– Извините, но у нас так положено. Если вы оплатили путевку, то вам придется зарегистрироваться и провериться у врача. Это входит в стоимость.

Я отправился из столовой в боковой коридор на первом этаже, где располагались кабинеты дежурных врачей. Меня зарегистрировали, задали несколько вопросов и замерили давление.

– А у вас повышенное давление,- сказала врач.

– Не знаю. Никогда повышенного давления у меня не было. Нормально себя чувствую. Может быть, я наплавался сегодня, хотя проплыл, как обычно, около километра, – сказал я. – Может быть, по лестнице еще поднялся и не успел отдохнуть.

– Ну, давайте подождем минуту и еще раз проверим.

Через минуту проверили.

– У вас, действительно, повышенное давление. Мы сейчас вам дадим таблетку, посмотрим, что получится, а потом вы позавтракаете. Но вам придется провериться и пройти курс лечебной терапии.

– Ну, что же, проверяйте,- согласился я.- Нет худа без добра. Заодно я у вас тут проверюсь и полечусь. Не только работать, но и отдыхать надо, раз в санаторий попал.

На том мы и согласились.

Проверяли меня несколько дней, сделали анализы крови и всего, чего было положено. Через неделю я встретил в административном корпусе директора санатория Владимира Юрьевича Новикова. Он шел навстречу мне, распахнув объятия.

– Валерий Павлович! – радостно воскликнул он.- Я вас поздравляю!

– С чем?

– Вы аьсолитно здоровы! У вас хроническая усталость! Восемь месяцев отпуска, и все будет замечательно.

– Восемь месяцев отпуска?! Это, точно, замечательно! А еще рекомендации есть? А то я как-то давно не мечтал.

Я уже долгие годы мог позволить себе отпуск только на новогодние и майские праздники.

Мы выпили чаю у Новикова в кабинете, он мне рассказал, что давление лечить и контролировать надо обязательно, и отправил в лечебный корпус, где мне назначили разные лечебные массажи и ванны.

С тех пор по утрам и в обеденный перерыв в течение двух месяцев я ходил на массаж и ванные процедуры. Одна из них заключалась в следующем. Вас кладут на большую доску, длиной почти два метра и шириной сантиметров восемьдесят. Вашу грудь, под плечами, прикрепляют кожанами ремнями к доске. Каждую ногу вокруг щиколотки также обтягивают широким ремнем. К ремням на ногах веревками прикрепляют грузы – стальные гири. Затем эту доску и вас, прикрепленного к ней, медленно опускают в глубокую ванну, наполненную теплой морской водой, и включают насосы, которые создают различные потоки и вихри в воде. Так, в вертикальном положении, растянутый и расслабленный, лишь голова над водой, вы находитесь в теплом морском джакузи в течение получаса. Затем доска вместе с вами поднимается из воды. Дамы в белых халатах освобождают вас от грузов и ремней, перекатывают осторожно на высокую кровать, укутывают теплыми простыней и одеялом, откатывают кровать в огороженное белыми занавесями пространство, где вы должны расслабляться или спать в течение сорока минут.

Это процедура делается три-четыре раза в неделю. Она растягивает и выпрямляет позвоночник, стимулирует восстановление межпозвоночных дисков, регенерирует хрящевую ткань, ликвидирует смещение позвонков. Через несколько процедур хруст в суставах и позвоночнике  исчезают полностью, а после месяца таких процедур рост увеличивается в среднем на 1-2 сантиметра. И расслабляешься великолепно.

Жил я в «Люксе» месяц, а потом переехал в купленную квартиру. Пока я жил в санатории и платил за номер, процедуры были для меня бесплатные, а когда я выехал, то решил походить на процедуры еще месяц. Теперь мне пришлось оплатить лечение, но сумма оказалась удивительно мала: тысяч 10-12 рублей в месяц.

В это время я заметил, что Гаврилыч начал «сдавать». Нагрузки и конфликты на стройке, а также «двести грамм» водки и плотное сочинское меню по вечерам делали свое дело. Баня, посещение которой по субботам Гаврилыч соблюдал свято, расслабляла, но здоровье полностью не восстанавливала.

Я несколько раз рассказывал Гарилычу о лечебных процедурах в санатории. Он меня слушал, заключая мой рассказ всегда одной фразой: «Значит, спинной мозг не отсасывают, а вытягивают». После этого резюме он довольно смеялся, но к врачам не ходил.

Потом я переехал жить в квартиру, стал оплачивать лечение и рассказал об этом Бородину. Услышав сумму, которую я заплатил за месяц массажа и процедур, Гаврилыч удивился.

– Двенадцать тысяч? Так мало?

– Зависит от набора процедур, массажа, но порядок такой, – подтвердил я.

– И за такие деньги спинной мозг вытягивают? – пробормотал Гаврилыч. – Можно себе позволить, – подытожил он.

Зарплата у Гаврилыча, как и у всех в «Москонверспроме» была белая, 120-130 тысяч рублей в месяц, плюс годовая премия – тысяч 400. Так что, лечение в санатории УДП РФ он мог себе позволить.

– Гаврилыч, пользуйся благами и их низкой стоимостью, пока приобщен к чиновничьей синекуре, – сказал я.

– А то, – согласился Гарилыч. – Деньги нормальные, тут шала-бала не надо.

И он стал регулярным клиентом лечебного корпуса.

2

К читателям.

Вчера я опубликовал небольшую информацию «Как мы взорвали корпус «Приморский» санатория «Сочи» УДП РФ», чтобы проиллюстрировать свои «Записки олимпийского строителя». Однако, получилось так, что видео запись, которая первоначально размещена в материале, оказалась не качественной, показывала взрыв со стороны лишь госдачи №4. Сделана она была не нами, а охраной госдачи, чтобы приобщить к делу в случае, если бы что-то пошло не так. Например, стекло где-нибудь треснуло, или Медведев испугался, и его большая голова окончательно наклонилась набок.

Нашу  запись, которая была сделана с моря, с катера ФСО, я разместил позже, потому что не сразу смог ее найти. Она исчезла с тех сайтов, где была когда-то размещена.

Через некоторое время мне удалось ее найти. К этому времени более 500 человек уже посмотрели материал. Следовательно, они видели лишь запись охраны госдачи. Мне, как соавтору нашего видео, конечно, обидно. Наша запись дает лучшее представление и о корпусе, и о работе, и о взрыве, и о его качестве, хотя некоторые, увидевшие запись, стали возмущаться и критиковать нас: не то взорвали, надо было быть точнее, по соседним объектам, динамит израсходовали напрасно и т.д.

Поэтому я прошу извинения у части читателей и для тех, кто не видел нашей видеозаписи, размещаю ссылку на нее еще раз — http://www.youtube.com/watch?v=1x-1Z-sP-cs

А теперь продолжаю рассказ о Гаврилыче и его лечении в компании президента Путина, который в то время был премьер-министром.

3

Однажды гендиректор санатория «Сочи» Новиков, вернувшись после совещания в Москве, пригласил меня к себе в кабинет на чай.

— Валерий Павлович, — сказал он. – Я встретился в Москве с Анатолием Васильевичем (Чаус, начальник Главного управления капитального строительства УДП РФ — ВМ), и мы переговорили о перспективах санатория, о будущих работах. Обсудили, какие фирмы могут претендовать на новые объекты. Ну, понятно, «Москонверспром» уже делает «Приморский», «Люкс», «Бассейн», но у нас еще предстоит реконструкция лечебного корпуса, административного и отдельных дач. Деньги на проектирование планируют выделить в следующем году. Я спросил Чауса, кого они планируют на эти работы, – сказал Новиков  и замолчал на несколько секунд, наблюдая за моей реакцией. – Чаус сказал мне: «Работать будет Морозов. Он делать будет все. Ориентируйся на него». Они вами довольны, Валерий Павлович.

Я пожал плечами. Конфликт и противоречия с ГУКС УДП РФ нарастали. В основном, против меня интриговал Лещевский, который не отказывался от своего плана отдать олимпийские объекты своим карманным фирмам, которыми руководили бывшие югославы. Он же их заводил и на другие объекты в Сочи и рядом, например, в Геледжик. Он хотел отдать и Сочи югославам, но сделать это он мог, убрав с объектов «Москонверспром».

Однако, мы планы выполняли, качество работ было хорошее, претензий по работе к нам не было. Но то, что сказал Новиков, меня удивило. Может быть не все так плохо, как мне кажется, подумал я. Может быть, Лещевскому, Смирнову и Ольшевскому все-таки не удалось восстановить против меня Чауса? Надолго ли?

— Так вот, что я подумал,- сказал Новиков. – Раз уж вам все равно здесь придется ремонтировать, может быть, вы что-нибудь сможете сделать и сейчас. А мы вам и вашим сотрудникам обеспечим прекрасное лечение.

— Надо подумать, — сказал я.

Через несколько дней ко мне подошел Бородин.

— Палыч, главврач просит помочь, — сказал он. – Надо ему кабинет отремонтировать. Работа копеечная, материалы у нас есть. Надо сделать. А он процедуры там…того или сего.

— Если мне нужно, то я за процедуры буду платить, — сказал я. – А кабинет главврачу отремонтируй. Потом смету ремонта включим в проект по реконструкции лечебного корпуса. Если работу получим. Не забудь.

Так у Гаврилыча началась дружба с главврачом санатория «Сочи».

Теперь Гаврилыч появлялся на стройке румяный, чистенький, бодрый и «внушал» подчиненным с особым чувством и проникновением. Он благоухал в зависимости от процедур то радоном, то мацестовскими грязями, то морской водой и водорослями, и запах коньяка почти не чувствовался.

— Лечебный корпус не закроют, даже если отдыхающих в санатории совсем не будет, — сказал мне однажды за ужином Бородин. – У нас Путин каждый день процедуры проходит. Мы теперь с Путиным вместе лечимся. Ему тоже спинной мозг вытягивают. В одной ванне висим.

— А на каталке тоже рядом лежите? – усмехнулся я.- Смотри, осторожно. А то на старости лет подпортишься, схватишь грешок.

— Нет, нас разводят по разным часам. Но дамы одни и те же нас перекладывают. Одними и теми же руками. Главврач лично следит за этим. За мной по дружбе, за Владимиром Владимировичем по службе. Да, и кому я старый нужен? Если только какой-нибудь суперактивной молодухе сочинской…

В то время президентом России был Медведев. Он занял резиденцию «Бочаров ручей», а Путин переехал в Дачу № 4, которая располагалась по соседству от санатория «Сочи».

Госдача №4 расположена у моря, справа от «Приморского», если смотреть с моря (на видео видна часть территории). Дача граничит с санаторием с одной стороны, и с городским парком «Ривьера» с трех других сторон. Санаторий и госдачу разделяет забор из металлических листов. В этом заборе было две двери: одна, ближе к морю, соединяла с территорией госдачи, другая, подальше от моря, за лечебным корпусом, вела в парк «Ривьера».

Наша строительная площадка на территории санатория «Сочи» тоже была окружена забором. Между нашим забором и забором, который разделял санаторий и госдачу, было не более пятидесяти метров.

После переезда Путина на госдачу, по территории нашей стройки и вдоль нашего забора, в том числе со стороны стройки,  регулярно стали проходить парами охранники. Я слышал, что после их обхода, через дверь в заборе на территорию санатория проходит Путин, и в сопровождении охранника и адъютанта идет в лечебный корпус, где его встречает главврач, друг Гаврилыча.

Так, незаметно, появилась связка, которая через несколько месяцев оказалась каналом выхода на Путина.

(Продолжение следует)