Меня часто спрашивают: Почему я так много критикую Навального? Одни считают, что у меня к нему ревность. Другие обида за то, что Навальный молчит четыре года по моему конфликту с Управделами Президента. Третьи, обвиняют меня, что я выполняю заказ или еще что-то, на что они только намекают.
А ответ очень прост, и отвечаю я на этот вопрос, пишу и говорю, с начала 2011 года. И все больше людей меня понимают. И это означает, что пишу и говорю я не зря.
Конечно, я не ревную. Я не могу ревновать по поводу того, чем сам не занимаюсь. Как я не могу ревновать к другим политикам и общественным деятелям в России, потому что я в России находиться не могу. Гарантировать безопасность мне отказываются. В России должны появляться, расти другие политики и им набирать популярность.
Конечно, я не обижаюсь на Навального за то, что он ни разу не поддержал меня в борьбе с конкретными коррупционерами их Кремля. Некоторое время, в 2010 году, пока я не пригляделся к тому, что происходит за спиной и вокруг Навального, это меня удивляло. Самое крупное антикоррупционное дело, обвинения конкретных кремлевских чиновников, руководства ДЭБ МВД и ФСБ, в том числе конкретных генералов, в конкретных откатах, обналичке, воровстве бюджетных миллиардов, рейдерстве, шантаже и использовании служебных возможностей для преступной деятельности,- что еще нужно для «борца с коррупцией». Ведь ни до меня, ни после никто не выступил ни изнутри Кремля, ни изнутри «Олимпстроя». Почему же молчит?
Но потом я удивляться перестал. Ничто не происходит просто так. Ничто просто так ни делается. И не делается. «Дерево познается по плодам». Ну, как он может выступить против Управления делами президента, конкретно Кожина, даже если бы захотел, если авторы проекта «Навальный» квартиры получают бесплатно от УДП РФ, а потом приватизируют и для себя, и для детей. А квартиры, Навальный прав, стоят сотни миллионов рублей каждая. И лечатся они в ЦКБ УДП РФ, и дети их. И другие блага имеют. А возьмет Кожин и лишит всего этого. Еще и антикоррупционером прослыть может.
Да и не захочет выступать против Кожина Навальный. Каким компаниям отдаются строительные подряды на объектах УДП РФ? Компаниям бывших югославов. А где заграничная вотчина Лещевского, Чауса и других руководителей Главного управления капитального строительства УДП РФ? В бывшей Югославии. Точнее в Черногории. А где Навальный и Гайдар зарегистрировали свою строительную компанию? Правильно. В Черногории. И чего мне обижаться? На Навального мне обижаться, что обижаться на Лещевского, Чауса или того же Бондаря, который соседом оказался Навального по кипрским офшорам.
Я критикую РЕЖИМ, который был создан при Ельцине и Путине. А создание «борца с коррупцией Алексея Навального», его раскрутка и вывод на политическую орбиту является проектом группы, которая является ЧАСТЬЮ этого РЕЖИМА. При этом, проект «Навальный» является самым удачным и мощным по интеллектуальным, финансовым и административным ресурсам проектом последних пятнадцати лет. После проекта «Владимир Путин», который Семья начала в 1998 году, равного по масштабу проекта Россия и мир (ибо в нем задействованы и внешние силы) не знали.
Я мог бы писать о Митрохине, о Собянине, о Воробьеве, о Шойгу, но не они сейчас играют первые скрипки. Играют сейчас двое: Путин и Навальный. И в этом весь интерес.
А при чем здесь тогда «План Путина»? Тем более его внешнеполитическая часть? – спрашивают меня.
А вот при чем: Главная задача Путина на переходный период во внешней политике – это показать, что альтернативы ему самому и «коллективному Путину» нет.
Путин не может изменить себя и свою психологию. Он не может научиться понимать Запад, а Запад не может научиться понимать Путина. Это самая большая проблема США и Европы. Их лидеры и советники этих лидеров не могут понять Путина, не могут предсказывать его шаги, не могут предвидеть его реакцию. Обаме легче просто «зависнуть» и не общаться с Путиным, чем пытаться с ним «играть» и «сотрудничать». Обама и Европа играют в шахматы, а Путин в непонятную игру с не понятными для них правилами, но тоже с шахматными фигурами и на шахматной доске. «Так ходить нельзя!»- говорит Запад, а Путин искренне удивляется и говорит: «Почему нельзя? Можно. Мы так давно играем. И у вас многие играют так».
Путин ничего исправить не может. Но он может сделать одну важную вещь: он может убедить Запад, что все остальные варианты Власти в России, кроме «коллективного Путина», еще хуже, что альтернативы ему и его преемнику нет.
Для этого надо решить вопрос с оппозицией, потому что альтернатива может прийти ТОЛЬКО из ОППОЗИЦИИ.
Если с системной оппозицией все ясно, и она никого не интересует ни в России, ни за рубежом, кроме самого Кремля, то с неконтролируемой оппозицией ситуация другая. Именно к ней приковано внимание в России, прежде всего сил, которые стремятся сменить существующий РЕЖИМ, а также на Западе, где стремятся изменить политику России, сделать ее приемлемой для работы иностранных корпораций внутри страны и понятной и предсказуемой во внешнем мире.
Если бы неконтролируемый протест населения, который поднялся на антикоррупционной волне в 2010 году, пошел по пути многовариантности, идеологического многообразия, создания по России разнообразных центров силы, то справиться с таким протестом было бы НЕВОЗМОЖНО. Из этого многообразия вышли бы силы, которые имели бы четкое представление о своих действиях, четкие платформы, которые, конкурируя между собой, могли и объединиться в стремлении сменить РЕЖИМ, ВЕКТОР РАЗВИТИЯ России. Это гарантировано тем, что большинство населения России выступает не просто против коррупции, а против всего направления развития экономики и социальной сферы, против того пути, на который Россию поставил Ельцин, а держит не нем Путин.
Единственным вариантом эффективной защиты РЕЖИМА в тот момент было предотвращение развития неконтролируемого протеста по пути многовариантности, многослойности и создания многих центров силы, в том числе источников финансирования, поддержки, информационного обеспечения. Необходимо было «завести всех в одно стойло», создать единый организационный центр, сконцентрировав в нем все финансы, надежды людей. И поставить управлять этим центром «своих» людей, пускай критикующих Кремль и лично Путина, но готовых сохранить РЕЖИМ.
И это было сделано. Сначала созданием Совета оппозиции под предлогом «необходимости объединения всех сил». Ну, как же! Вот все выйдем единой силой на единую демонстрацию, и режим испугается и падет. А если не падет, то начнет с нами разговаривать. А для этого надо забыть разногласия, забыть о своих целях и принципах. Вот придем к власти, а потом начнем вырабатывать идеи и принципы, программы, платформы.
Именно на этом этапе, в условиях отсутствия программ, целей (кроме требований «честных» выборов) Навальный начал раскручиваться ка лидер объединенной оппозиции. Велись переговоры, людей убеждали и заставляли, пусть временно, но согласиться на этот выбор. Я при таких переговорах присутствовал и четко понимаю, о чем шла речь.
Потом пошел в дело КС, который нужен был только для того, чтобы утвердить лидерство Навального. Об этом забывают те, кто пишет, что КС был пустой затеей. Ничего подобного! КС свою задачу выполнил блестяще.
А дальше пошла раскрутка Навального в ходе следствия, суда, выборов мэра Москвы.
Результат: весь бывший неконтролируемый протест вылился в контролируемый с одним лидером и одним организационным центром, монополизацией финансовых и информационных ресурсов, подавлением АЛЬТЕРНАТИВНЫХ сил.
Кто выиграл от этого? Конечно, авторы проекта «Навальный», он сам, но также и РЕЖИМ, и лично Путин.
Я далек от мысли, что Навальный изначально был проектом Путина. Я думаю, что Навальный Путину лично не просто неприятен, а глубоко ненавистен. Но в какой-то момент Путин и его окружение поняли, что нет худа без добра. Что разбираться с одним Навальным, за котором стоят люди, свои же по взглядам, менталитету, опыту работы и так далее, которые уверяют, что они «контролируют Алексея», гораздо легче, чем иметь противником ПОТОК протеста, с десятком лидеров, ненавидящих режим и путинскую группировку.
Среди этого многообразия лидеров могли найтись 2-3 человека, которые представляли бы реальную угрозу, реальную альтернативу, которые бы по своим моральным и нравственным принципам, по умственному развитию могли бы вывести Россию на новый путь. Им бы могли поверить не только народы России, но и (вот ужас!) политики на Западе. И тогда бы доказать, что альтернативы Путину нет, было бы Кремлю сделать невозможно.
А теперь у Путина есть целых два варианта: показать гнилость и никчемность Навального или «купить» Навального, сделать его «системным» и тем самым закрыть вопрос.
Какой путь выберет Путин, покажет ближайшее время.
Однако, дело не только в Путине. Но и в Навальном. А Навальный, думаю, понимает, что Путин к нему любви не питает, что придет время и Путин с ним все равно рассчитается.
В последние дни в Лондоне со мной встретились несколько журналистов и политологов, которые отправлялись в Россию освещать выборы. Никто из них не планирует вернуться сразу после выборов. Все считают, что 8 сентября история выборов не завершится. Если не будет второго тура, так будут протесты и столкновения в Москве. За границей ждут от Навального и его команды «жаркой осени 2013 года», драки «коллективный Путин» – «коллективный Навальный».
Как сказал пират, капитан Флинт никого не боялся, даже дьявола, но боялся Джона Сильвера.
