Российский бизнесмен и председатель Международного антикоррупционного комитета Валерий Морозов не считает коррупцию извечной проблемой России. Он рассказал специальному корреспонденту ДОЖДЯ в Лондоне о том, почему, имея прибыльный бизнес в родной стране, ему все равно пришлось уехать, о целях и методах работы МАК и о сотрудничестве с другим российским борцом с коррупцией Алексеем Навальным.
Еловский: Валерий Морозов не так давно приехал в Лондон, но уже успел здесь прославиться. Он создает международный антикоррупционный комитет и будет бороться с коррумпированными российскими чиновниками. В России он владел крупной строительной компанией, имел заказы от администрации президента и успел поработать на сочинской олимпийской стройке. Зачем, а главное, как он собирается бороться с коррупцией, мы попытаемся сегодня у него узнать. Зачем создан этот международный антикоррупционный комитет?
Морозов: Основные цели, скажем, две. Первая цель – это все-таки перейти от стадии шума, крика, возмущения — как люди, когда их грабят, начинают кричать «Караул, помогите!» — перейти к другой стадии. Фактически к борьбе за свои же деньги, за свою собственность, которая отнята у людей. Она может быть конкретно отнята — допустим, у меня, у Корчагина, у Бородатого или у Архангельского. Но может быть она отнята у людей другими путями, когда мы переплачиваем за ЖКХ, за газ, бензин, различные товары в России. Во всем этом огромная составляющая коррупции. Где-то она доходит до половины стоимости. Люди всегда это чувствуют, иногда не понимают, но это так.
Мы начали новый проект, новое дело. Я его начал уже давно, несколько месяцев назад, работая по своей теме – это борьба с управлением делами президента. Я начал поиск, куда же все-таки эти деньги делись. Раз следствие не может найти, не хочет искать или не способно, то в момент, когда у нас были очные ставки, допросы, я почувствовал, что меня, конечно, проверят и не найдут. Потому что я все-таки не чиновник, у меня другая психология, я бизнесмен, который если деньги и получал, то кроме семьи, вкладывал в дело. А то, чтобы деньги украсть или вывезти, куда-нибудь запрятать – такого у нормального бизнесмена нет, потому что у него слишком много других проблем, которые связаны с развитием собственного бизнеса. Это выгоднее, чем куда-то прятать.
Поэтому я понимал, что у меня не найдут, но я понимал, что и у них не найдут – вот это было обидно. И так как у меня уже был опыт такого столкновения — в 1994-1995 годах я также столкнулся, будучи генеральным директором, главой представительства американской корпорации «Йорк Интернэшнл» — я столкнулся с руководством главного управления охраны, где пропали несколько миллионов долларов. В принципе говорили о 3-х, но я знаю, что пропало больше. Тогда так же получилось: попытались все это свалить на банк, на нас, прежде всего, на меня, потому что я не пошел на сотрудничество. Они мне предлагали свалить все на «Йорк», подставить «Йорк», он все равно заплатит, а дальше и у компании будут контракты, и все такое.
Мы не пошли на это, стали бороться. Мне тогда было легче, потому что за мной стояла американская корпорация. Она нашла, куда деньги дел, какую собственность на эти купил, кто. В итоге от нас отстали.
Еловский: Как вы собираетесь искать эти деньги?
Морозов: Это первое направление – найти, вернуть деньги. При этом я хотел бы сразу сказать, что деньги не в том плане, что я только свои там найду, или кто-то из тех, кто с нами объединился, найдут свои деньги. Нет. Поставить это на поток и попытаться найти деньги и счета коррупционеров, которые отняли у разных людей. При этом деньги не просто найти и не просто забрать, а наладить и отработать юридический механизм, в том числе, за рубежом с тем, чтобы эти деньги возвращались в Россию.
Еловский: Значит, нелегальный сбор информации? Можно легально, можно нелегально собирать?
Морозов: Это может быть информация, которая не официальна. Мы можем встречаться с людьми, выходить на организации, просить их предоставить информацию, причем скрывая до определенного времени свои контакты. Так делал и я. Потом, естественно, это должно быть обработано адвокатами и юристами, и это должно быть передано или в судебные органы в зависимости от страны, про которую мы говорим, где деньги находятся, или это должно быть передано правоохранительным органам. Причем в любом случае, я подчеркиваю, эта информация будет предоставлена России, российским правоохранительным органам. Хотите – действуйте, не хотите – не действуйте, тогда вас будут заставлять действовать другие.
Еще раз хочу сказать, что это не означает, что это чисто антипутинская направленность, любыми путями против Путина и т.д. Я уже столкнулся с информацией, я сейчас не буду говорить, но очень известной, по которой у меня уже сомнения. У меня такие сомнения, что здесь больше не столько правды, сколько антипутинской подставы. Сейчас действительно происходит нечто странное. Что происходит, мне самому еще непонятно. Триллионы долларов – это вещь, за которую будут биться. Я сюда приехал, мы начали эту тему, и я вдруг понял, что я недооценивал эту тему.
Еловский: Вы были успешным предпринимателем в России. Когда ваша ситуация изменилась, что стало тем поворотным моментом, когда вы поняли, что вам надо уезжать из страны?
Морозов: По-настоящему резкий поворот в моем случае произошел с Олимпиадой, когда Сочи объявили олимпийским городом. Открылись бездонные мешки денег, можно было тратить в 2-3 раза больше, чем нужно было. А я отличался тем, что не завышал цены. Я их не завышал, и у меня был конфликт в 14-м корпусе Кремля, где это сейчас ведется. Меня там заставляли по 3,5 раза дороже выкупать технику, чем я мог бы купить и т.д. У меня были уже конфликты. Все знали, что я не хочу завышать цену.
Я понимал, что я – генеральный подрядчик, у меня государственный контракт. Придут, увидят, что у меня в 3,5 раза выше, с меня деньги снимут, а вот этих субподрядчиков, которые мне продают в 3,5 раза дороже, потом откаты делают, с них ничего не снять, потому что у них коммерческие контракты. Получается, тебя таким образом подставляют и загоняют туда, откуда тебе нельзя уже выйти. Поэтому я не хотел, чтобы меня загнали в такой угол, что уж вообще нельзя. Поэтому я на это не шел.
А когда открылись эти бездонные бюджетные деньги, то оказалось, что в это время на олимпийских объектах управления делами сидит Морозов. И вот тут нужно было принимать решение – убирать Морозова, хотя он там работает хорошо, или не убирать. Если не убирать, то они из меня выдавят 15%, а если убрать, то выдавят 50%. А 50% на олимпийских объектах – это большая сумма.
Второе – у них проворовалось «Строительное объединение», это свой ГУП. И только на «Внуково», на ангаре президента у них убыток был 500 млн. А они работают только по бюджетным объектам. То есть взять можно только с бюджетного объекта, они ниоткуда деньги не вытрясут. Поэтому нужны были объекты, где легко можно было взять 500 млн. А здесь получалось так, что Морозова убирают, новый контракт заключают, туда вносят на 850-860 млн. работ, которые уже выполнены и оплачены (то есть Морозов будет молчать), а эти работы повторно им оплачивают. То есть они получают 860 млн., 500 – закрыли дырку, 360 попилили. Для этого меня надо было убрать.
Силовики мне помочь не могли, кроме как пойти на скандал. Поэтому я сказал, что я пойду на скандал. Скандал что означает? Проведение спецоперации, специальные записи и все, чтобы это было на публику, выложено в СМИ. Я это сделал.
Еловский: Коррупция всегда была в России и всегда ее масштабы были колоссальными. Почему вы раньше не занимались такой активной антикоррупционной деятельностью?
Морозов: Когда мне говорят, что в России всегда была коррупция — я не очень это понимаю. Если мы говорим про Советский Союз — то я не знаю, кто и где работал. Я, например, работал там, где коррупции не было. Я коррупционера не видел в своей жизни. Хотя, видел: скажем, замминистра внешних экономических связей Гришина. Я с ним встречался за рубежом. Я был в шоке, когда его арестовали на таможне. Он ехал из Японии и вывозил 5-6 магнитофонов. Потом его, правда, еще в чем-то обвинили — но расстреляли.
В жизни еще были случаи, когда я пересекался с коррупционерами. Но я с ними никогда не работал. Кто-то, правда, попадался. Мой друг, например, начальником работал на Шри-Ланке. Однажды он в рабочее время уехал на Мальдивы на нашем же корабле. Корабль шел на Мальдивы, потом еще куда-то, потом опять на Мальдивы, а потом в Коломбо, где он остался на недельку. И об этом «настучали». Все — человека лишили орденов, выгнали с поста и так далее. То есть такие случаи были, но они были редко и наказывали за них по полной статье.
В более позднее время, допустим, в начале 90-х годов. Один из вице-премьеров Москвы, бывший комсомолец, у моего друга — который нас и познакомил — попросил 5%. Я, значит, приезжаю к своему другу — тот злой такой сидит, говорит: «Сейчас поедем вице-премьеру морду бить. Представляешь, 5% с нас попросил». Когда мы приехали к вице-премьеру, он сказал, что так требуют «сверху».
Еловский: Вы к Навальному как относитесь?
Морозов: Это большое дело — раскрутка антикоррупционной темы в СМИ. Этим сейчас занимаются многие блоггеры. Может быть, такого общественного движения против коррупционного режима не было бы, если не было бы раскручено. Как я понимаю, когда произошел прорыв, и тема борьбы с коррупцией стала популярной, Навальный был одним из первых, кто подключился. Помимо других, в том числе и меня, кто создали событие. Потом подключились «Sunday Times», «Новая газета», «Совершенно секретно» и другие. Но они какими-то разовыми действиями все делали. А кто-то подключился и «сел на тему», как говорится.
Навальный очень эффективно «сел» на эту тему. Я думаю, что его команда очень профессиональна, да и сам он имеет способности к раскрутке, самораскрутке и так далее. Сейчас, как я понимаю, много таких как он. Они просто не могут раскрутиться, потому что уже прошел этап возможности такой раскрутки.
Сейчас уже другая проблема — к власти пришла откровенно «воровская» группа. «Воровская» мораль стала моралью общества. И сейчас вопрос о том, что мы сделаем? Сейчас придут другие с такой же моралью? Или другие, которые говорят «Долой коррупционеров», а потом «сядут» и неизвестно, что будут делать? Надо же конкретно понимать, зачем мы уйдем. То есть одного дракона поменяем на другого. Я сейчас не говорю о том, что у Навального проблемы с моралью, я его просто не знаю. Я даже его взглядов не знаю, за исключением того, что он русский националист. Хотя, честно говоря, мне трудно представить русского националиста с такой фамилией. Как и с фамилией Тор. Я вообще удивляюсь, не могу понять, почему у нас все время националистами руководят нерусские? В конце концов, когда это сменится?
Еловский: У вас не было каких-то идей сделать вместе с Навальным общий проект?
Морозов: Я обращался к нему в самом начале, когда он только возник. Мне мой сотрудник тогда сказал: «Есть такой Навальный, он раскручивает. Давайте, может быть, он раскрутит и нашу тему — борьбу с управлением делами президента». Мы написали ему несколько писем — он не отвечал. Я с ним встретился на одном из заседаний, он тогда сказал: «А, это вы — Морозов? Круто. Управление делами? Ну, давайте встретимся» и так далее. Но после опять ничего не было. В Лондоне встречался со мной его представитель, которому я сказал, что я, в целом, хорошо отношусь к деятельности против коррупции и считаю необходимым ведение информационной борьбы, но сам я, по жизни, попал немного в другую нишу.
Я считаю, что надо искать конкретных виновников, конкретные деньги, конкретных «пауков», которые всем этим делом управляют. И их конкретно наказывать — люди должны видеть этих «пауков» в кандалах. Я говорил и писал об этом, что так уж сложилась система коррупции в России: если вы просто смотрите, кто такой незаконный тендер организовал, это же люди-стрелочники. Ведь ни один реальный коррупционер, который все это организовал, не сидит в Тендерном комитете. Или сидит, как Лещевский, но обычным членом Тендерного комитета. Он даже на допросе, на очной ставке говорит: а что я, я обычный, я ничего не решал.
А секретарем Тендерного комитета, например, когда я говорю про 850 млн. повторных работ, была Головачева, родная сестра Ельцина. Если бы я хотел пропиариться, я давно бы сказал: вот эта она, тут семья Ельцина. Тут можно было какую угодно шумиху сделать. Но я же ее знаю, я понимаю, что она просто участвовала в этом в том плане, что ее просто заставили. Она и помогала, она жене моей говорила несколько раз: идите к Лещевскому, договаривайтесь. Когда все это произошло, она вышла, встретила меня в коридоре: «Ну я же вам говорила, поговорите с Лещевским, договоритесь с ним. Вы сами виноваты, не пошли с ним договариваться, в итоге у вас там порубили капусту». Я не стал ей ничего объяснять, уже давно решили порубить капусту. И другое дело, что я уже давно сопротивляюсь.
Еловский: На выборы пойдете?
Морозов: Голосовать? Я уже давно не голосую – с Ельцина. Потому что обидно. За Ельцина я проголосовал, это был последний раз. Я как и отец мой. Когда он увидел пьяного Ельцина, который размахивает дирижерской палочкой во время выступления немецкого оркестра, когда выводили наши войска из Германии, — отец служил 7 лет в Германии, — он после этого политические новости просто не смотрел. Я не знаю, наверное, он никого так не ненавидел, как этих людей, которые довели Россию до такого состояния.
Автор: Дмитрий Еловский
http://tvrain.ru/teleshow/interview/valeriy_morozov_navalnyy_sel_na_temu_i_ochen_effektivno-193541/
