Интервью marker.ru, Оксана Шевелькова

Совладелец «Москонверспрома» Валерий Морозов, по заявлению которого было возбуждено громкое дело о получении взятки в 15 млн руб. чиновником управления делами президента Владимиром Лещевским при строительстве олимпийских объектов в Сочи, обещает новые разоблачения и заявления в Генеральную прокуратуру. По дороге в Следственный комитет он рассказал в интервью «Маркеру» подробности своих взаимоотношений с управлением делами президента.

— Валерий Павлович, с какой целью вы сейчас едете в Следственный комитет?

— Передавать свои объяснения и на допрос. В качестве свидетеля по делу Лещевского.

— Вы написали обращение к министру внутренних дел Рашиду Нургалиеву, чтобы он дал указание о возврате из фондов МВД 15 млн руб., выделенных вами на проведение оперативного эксперимента в 2009 г. У вас действительно есть надежда вернуть эти деньги?

— У меня есть совершенно четкое доказательство, что деньги я передавал три раза. В третий и последний раз —  4 млн руб. и €5 тыс. Естественно, в МВД утверждают, что все вернули, когда я заходил в ресторан, где проводился следственный эксперимент. Это так, но пакет, с которым я вошел, я отдал Лещевскому. Это подтверждает наблюдение, оперативники, которые сидели там.

Так или иначе, МВД или Лещевский должны вернуть деньги. Их надо отдавать, кто-то должен нести за это ответственность. Это или халатность, или безалаберность, или преступление. Поэтому я обратился к министру с просьбой, чтобы он вмешался в это дело. Потому что в любом случае деньги пропали при попустительстве сотрудников МВД. Акт передачи денег у меня есть.

— Вы уже получили ответ от Нургалиева?

— Нет, не получил.

— Каким образом Лещевский требовал с вас деньги?

— Я знал, что нас хотят убрать с объекта и заменить другой компанией. И провести операцию, по которой может быть присвоено от 650 млн до 800 млн руб. Была информация, что Лещевский уже получил 50 млн руб. от будущих субподрядчиков, которые хотят зайти на объект. Люди Лещевского об этом говорили, предупреждали нас. Но Лещевский открестился от всего, сказал мне: «Это болтовня, слухи, ты не верь, все хорошо». Настаивал, чтобы я быстрее заплатил эти 15 млн руб.

Тогда я пошел в департамент экономической безопасности и написал заявление. Уже пошел на открытую конфронтацию. Деньги надо было нести несколькими партиями, чтобы получить доказательства, что Лещевский действительно их берет. И уже после того, как это доказательство будет получено, получить разрешение на проведение официального оперативного эксперимента, который будет проходить уже при участии оперативников. А до этого ходил я с их аппаратурой и записывал.

Эксперимент должен был закончиться, если Лещевский возьмет деньги. Я предложил задействовать бюджетные средства МВД, но оперативники сказали, что это будет очень долго, и предложили использовать мои деньги. Мол, после ареста через месяц или чуть больше деньги вернутся. Вот я и пошел на это. А потом, когда Лещевского не арестовали, оказалось, что он ушел с деньгами и на этом все закрылось. Я считаю, что прошло достаточно — 14 месяцев. Пора деньги отдавать.

— Какие вы будете совершать действия, если письмо министру не поможет?

— Для начала подам в суд, а дальше посмотрим. Я думаю, сейчас такая ситуация, что министру незачем на себя такое вешать. Надеюсь, он предпримет активные шаги, чтобы деньги вернули — или Лещевский, или еще кто-то.

— У вас есть версия, почему сначала уголовное дело открывать не стали, а потом все-таки возбудили?

— Сначала открытие дела не утвердила Генпрокуратура. Потом было принято другое решение. Несмотря на это, Следственный комитет отправил в управление делами президента письмо с отказом в возбуждении. Причем вручили его через два дня после того, как дело было возбуждено.

— А глава управделами президента Владимир Кожин на ваше июньское открытое письмо ответил?

— Они отреагировали — приходил их сотрудник. Кожин воспринял ситуацию как наш конфликт с управлением делами. Хотя ему нравились наша работа, наши дизайнерские решения. Кожин даже благодарность нам объявил. Но работы нам не оплатили, даже за те номера, которые мы показывали как представительские тому же Кожину и Юдашкину.

— Почему с «Москонверспромом» расторгли контракт на проектные работы по комплексу «Дагомыс» управления делами и компания попала в список недобросовестных поставщиков?

— Контракт по «Дагомысу» был расторгнут в этом году по суду, хотя мы работали по объекту и в 2008-м, и в 2009 г. В чем основная проблема? Они заставляли нас взять в подрядчики югославскую компанию. Мы ее взяли. Подписали контракты, но она 2–3 месяца не приступала к работе. То есть нас хотели подставить.

Мы разорвали контракт и стали сами работать. В техническом задании были указаны не все виды работ, которые пришлось выполнять. Где-то считалось, что работы уже выполнены, где-то не хватало документации, где-то нам ничего не было передано, где-то работы были низкого качества и пришлось все делать заново. А управление делами втихую передавало югославам ту документацию, которую мы ждали от них. Нам же ничего не подписывали — акты, бумаги.

Потом, когда наш контракт еще был действителен, они втихую заключили контракт с югославами. Использовали нашу документацию, прошли госэкспертизу, указав генпроектировщиком югославов, хотя еще действовал контракт с нами. После этого получили бюджетное финансирование и заключили договор. Мы в суд сами обратились с требованием, чтобы управление делами выполняло функции заказчка — принимало работу, подписывало документы. А то выходило, как будто мы ничего не делали. Мы сейчас подписываем кассацию в суд и обращение в Генеральную прокуратуру по этому поводу.

— То есть это будет еще одно, новое обращение?

— Да.

http://marker.ru/news/1663