телеканал: Совершенно секретно
ведущий: Леонид Велихов
гость: Валерий Морозов
В 1985 году я работал в Информационном отделе Посольства СССР в Индии. Отвечал я за советско-индийское сотрудничество и публикации в прессе Индии, то есть занимался пропагандой и контрпропагандой. Тогда информотделы советских посольств формировались из сотрудников Агентства печати «Новости» и подчинялись не МИД, а непосредственно АПН и ЦК КПСС.
Работал у нас такой Игорь Гежа. Приехал он лет за пять до этого, как переводчик на стажировку из какого-то министерства. Гежа понравился начальнику Информотдела Николаю Михайловичу Федину, который начинал сам переводчиком руководителя строительства металлургического завода в Бхилаи. Федин оставил Гежу в Индии, перевел в штатИнформотдела.Отвечал Гежа за самое неквалифицированное дело: рассылку партийной литературы, в основном брошюр на местных индийских языках, по дальнимпартийным организациям Коммунистической партии Индии. Индийских языков Гежа не знал. Любил смотреть американские фильмы на английс ком языке и играл в теннис.
«Ой, мы оба в такой жопе…» — сказал Абрамович Березовскому во время их встречи в Ле Бурже в декабре 2000 года. И он был прав. Хотя надо заметить, что «жопа» для самого Абрамовича становится все глубже и черней.
Из того же разговора, запись которого сделал Луговой, будучи в 2000 году начальником охраны Патаркацишвили и другом Литвиненко, которого потом Луговой, как уверен Скотленд-Ярд, отравил полонием, совершенно ясно следует, что Березовский был акционером «Сибнефти» и «Русала». Я об этом разговоре уже писал, но теперь расшифровка разговора в Ле Бурже появилась в прессе, в том числе российской.
Сурен Гарибян, с которым я учился на одном курсе в Институте стран Азии и Африки при МГУ, рассказал такую историю. Его отец в годы войны жил в большом школе-интернате в Ереване. Было ему тогда лет десять. В интернате жили голодно. Отец Сурена с другом, от голода, однажды ночью открутили ручки на дверях интерната, продали их на базаре и накупили себе и друзьям вкусной еды.
Утром весь интернат стоял на школьном плацу. Директор кричал и требовал, чтобы те, кто украл дверные ручки, немедленно признался и вышел вперед. Все молчали.
В молодости я знал одного старика, который в годы Отечественной войны служил в морской пехоте. Он воевал сначала с немцами, а потом, в 45 году, против японской Квантунской армии. Старик не считал японцев хорошими бойцами, издевался над их привычкой приковывать своих солдат к пулеметам, чтобы те не сбежали, и подсылать к советским колоннам военной техники обвязанных динамитом камикадзе, которых наши пристреливали на подходе без лишних разбирательств. Он ставил японцев в рукопашной ниже немцев, особенно немцев из егерских и эсесовских частей.
Старик не очень поддерживал увлечение молодых восточными единоборствами, в том числе карате, подтрунивал над ними, считая, что в бою надо знать один-два приема, но довести их до полного автоматизма. Оружием тоже нужно владеть одним: ножом, лопаткой или штыком, но тоже до уровня рефлексов. Главное же, надо в бою убивать, а не драться.
