У людей, не знакомых с манерой управления хозяйством некоторых объектов в Кремле, сообщение Зеленина о червяке в тарелке на государственном приеме вызвало шок, удивление и смех. Однако, появление червяка, для некоторых, сенсационной новостью не стало.
Я не знаю, кто именно и на какой кухне готовил это блюдо для Зеленина, телевидение передавало, что прием был в Большом Кремлевском Дворце, а там вотчина Федеральной службы охраны, хотя комбинат питания принадлежит Управлению делами Президента РФ. Именно поэтому с опровержением картинки с червяком выступил, в последнее время ставший, как и его сын, популярным ведущим, пресс-секретарь Управляющего делами Президента Виктор Хреков.
История с червяком в БКД, вотчине ФСО, при сохранившейся дисциплине и порядке, профессионализме и опыте коменданта БКД Н.А.Демина, действительно выглядит не совсем реальной,… если в подготовке блюд к приему не участвовала кухня Государственного Кремлевского Дворца. Там появление червяка у меня не вызовет удивления, потому что я знаю, в каком состоянии может находиться кухня, где готовятся блюда для приемов в ГКД, как впрочем и закуска для буфетов в антрактах концертов и спектаклей.
«Москонверспром» работал в качестве генерального проектировщика по реконструкции ГКД и генерального подрядчика по реконструкции инженерных систем ГКД в 2003-2005 годах. В контракте предполагалась замена систем вентиляции, кондиционирования, теплоснабжения и энергоснабжения во всем здании, однако замена оборудования кухни, которая находится за сценой банкетного зала, в контракт не была включена. Шаболтай, генеральный директор ГКД, «бодался» тогда с директором комбината питания Беляевым, пытаясь заставить его оплатить реконструкцию кухни из бюджета комбината питания. Беляев, в свою очередь доказывал, что деньги Шаболтай получил на реконструкцию всего здания, включая комбинат питания.
Реконструкция, что касалось наших контрактов, за исключением «Особой зоны» Президента, была выполнена, как и планировалось к 1 сентября 2004 года, когда состоялся балет «Жизель». Это был дикий труд, за который Шаболтай и его главный инженер Валерий Скрынник мне обещали поставить памятник в Кремле. Мы начали проектирование реконструкции в начале 2003 года, не дожидаясь оплаты аванса, который получили в конце апреля. В мае мы получили аванс за оборудование. Работы, начиная с демонтажа старого оборудования, Шаболтай дал возможность начать только в конце июня, так как в тот год ввел новое шоу «Последний звонок в Кремле». Шаболтай сам был владельцем нового шоу, организовал продажу билетов школьникам лучших родителей России за большие деньги, поэтому он тянул с началом реконструкции, откладывая на следующий день, после того, как гулянье школьников в Кремле закончится. С другой стороны, он хотел показать Кожину, что является суперхозяйственником, может проводить реконструкцию без остановки ГКД, повышая экономическую рентабельность и финансовую отдачу дворца. Поэтому он поставил нам жесткое условие: первый спектакль балет «Жизель» должен пройти по расписанию – 1 сентября 2003 года, то есть менее, чем через три месяца.
Зная условие Шаболтая, мы к этому начали готовиться заранее, вместе с партнерами, в том числе немецкой фирмой «Вольф», которая была выбрана в качестве производителя кондиционеров. Для немцев, с их порядком и привычкой отдыхать летом и закрывать заводы в августе, это был настоящий вызов. За два с небольшим месяца мы произвели демонтаж и монтаж оборудования и его пуско-наладку. При строительстве ГКД на монтаж и наладку оборудования системы кондиционирования (не считая проектирование) ушло полтора года.
Цех кондиционирования ГКД, по производительности, самый большой в мире – подача более 1,5 млн. куб. метров воздуха в час. Только в зале кондиционирования (под землей, размером с футбольное поле) стоит двенадцать кондиционеров производительностью более 100 тыс. куб. метров в час ( ширина 4,5 метра, высота 4 метра, длина 12 метров). Всего было заменено 135 единиц оборудования только систем вентиляции и кондиционирования. Кроме этого – десятки километров труб, электрических кабелей и т.д. Причем, все демонтированное оборудование и материалы из подземных залов были извлечены через люк размером 4 на 3,5 метра рядом со стеной ГКД. Через это же отверстие, частями, было спущено новое оборудование и все материалы. 31 августа мы включили системы. Сутки прогнали в ручном режиме, и 1 сентября Шаболтай провел спектакль.
Памятник мне не поставили, потому что вмешалась история с комбинатом питания.
Не успели пройти поздравления и банкеты по случаю успешного завершения главного этапа реконструкции ГКД, как Шаболтай, в артистическом волнении, близком к истерике, обратился с просьбой срочно заменить оборудование и сделать ремонт в комбинате питания. Администрация и Управление делами Президента решили провести в ноябре в обновленном ГКД государственный прием по случаю очередного государственного праздника, кажется независимости России от чего-то, и тут могло всплыть, что комбинат питания как раз и не отремонтирован, а погряз в разборках. Беляев, видимо, сразу доложил Кожину, что проводить прием на должном уровне не может, потому что оборудование: холодильники, кондиционеры, электроснабжение «сдохли», покрыты строительной пылью, а Шаболтай деньги истратил на что-то другое, например, на закупку его любимой звуковой аппаратуры для проведения концертов артистов, которые могут петь только «под фанеру».
Ничего не оставалось, как опять героическим трудом заменить все оборудование и привести комбинат питания в надлежащий вид. К этому времени с Шаболтаем уже начинались проблемы и у нас. Накапливались неоплаченные долги, особенно по проектированию, а также по дополнительным работам, необходимость которых возникала в ходе проведения обследований и строительных работ. Поэтому мы жестко поставили условие о подписании дополнительного соглашения, хотя полный объем работ определить на тот момент было невозможно, и оплаты аванса. Шаболтай дополнительное соглашение подписал и аванс заплатил.
Уже в ходе реконструкции возникли непредвиденные работы, которые не были предусмотрены соглашением. Например, выяснилось, что электрические кабели, которые проходили через все здание, от главного распределительного щита, находившегося в подвале, до помещения кухни на верхнем этаже, за десятки лет эксплуатации сгнили и подлежат замене. Одна проблема тянула за собой другую. Все приходилось решать срочно в рабочем порядке, оформляя работы письмами, в которых мы ставили заказчика в известность о проблеме, а заказчик , в свою очередь, подтверждал нам необходимость выполнения тех или иных работ, протоколами совещаний, техническими заданиями, которые мы готовили, а заказчик их подписывал и нам направлял, актами выполненных работ, которые мы передавали через общий отдел ГКД, а копии непосредственно Главному инженеру Скрыннику. Сам я информировал о работах Шаболтая почти ежедневно. Он твердил одно: «Делай все, что необходимо. Все нужно сделать к приему. Не сделаешь, Беляев устроит скандал. Меня и тебя просто убьют. Я пойду работать в какой-нибудь клуб, а ты будешь строить коровники». Я ничего не имел против строительства коровников, но комбинат питания к приему, действительно, надо было приводить в порядок.
Работы мы выполнили в срок. Прием прошел успешно. Акт сдачи-приемки работ, который мы подготовили со специалистами и главным инженером ГКД, я подписал и передал на подпись Шаболтаю. А дальше начались проблемы: акт сдачи-приемки работ Шаболтай вдруг стал подписывать медленно, акт куда-то терялся. Он так подписан и не был. Оплата работ тормозилась еще больше. После серии скандалов и конфликтов, Шаболтай заплатил за объемы, которые были включены в дополнительное соглашение, но за то, что вылезло в ходе работ, платить не хотел. Мы скандалили, писали начальнику Главного управления капитального строительства А.В.Чаусу и Управляющему делами президента РФ В.И.Кожину, но Шаболтай свалил все на Скрынника и Буланову, отвечавших тогда за реконструкцию, уволил их, пристроив Скрынника в какое-то казино, а Буланову в минэкономразвитие , но работы не оплатил.
Мы, по совету А.В.Чауса, пошли в суд. Так, ОАО «Москонверспром» стало первой компанией, которая начала судиться с Кремлем. Судебные разбирательства тянутся до сего дня. Был проведен контрольный обмер (акт от 13.01.2005), а затем, в 2008-2009 годах, судебная экспертиза. В работе экспертной группы приняли участие и наши сотрудники. Каково же было их изумление, когда в комбинате питания они не нашли оборудования: наши кондиционеры исчезли. Оборудование было демонтировано и, видимо, продано. Чего добивался этим Шаболтай? Показать, что работа не была выполнена? Что все эти годы для высшего руководства страны на приемы готовились блюда в антисанитарных условиях (тут появляется тема червяка)? Или, наряду с этими двумя, задачами решалась и третья: получить очередную порцию бюджетных денег на реконструкцию? Снять и продать японское оборудование, которому несколько лет, хотя оно работать может десятки лет, и закупить новое, которое можно будет через пару лет опять заменить? Понравилось строить, однако.
Судебные эксперты, проверив документацию, в том числе акты приемки-сдачи оборудования, сметы, протоколы совещаний, письма и акты обмеров, опросив сотрудников, установили, что реконструкция инженерных систем комбината питания в 2003 году произведена была полностью. Оборудование работало и обеспечивало необходимые санитарные нормы. Причину демонтажа оборудования они не установили. Арбитражный суд первой инстанции наш иск удовлетворил. Шаболтай пошел в Апелляционный суд, который также удовлетворил наш иск. Шаболтай пошел в Кассационный суд. Судья (мне, как любому россиянину трудно представить, что суд был Шаболтаем продавлен) отказал нам в иске, но в своем отказе проявил изрядное чувство юмора: признавая выполнение работ, наличие исполнительной документации, писем, протоколов, актов, которые доказывают, что заказчик знал о проведенных работах и согласовывал их, то есть подтвердив по сути наши исковые требования, судья отказал «Москонверспрому» по причине того, что (внимание!) истец не представил «доказательства необходимости немедленных действий в интересах заказчика» (надо было заставить Шаболтая написать слезное письмо до начала работ – век живи, век учись, хотя судья, я думаю, мог придумать какой-нибудь другой повод отказать нам в иске). Мы теперь идем в Высший арбитражный суд, но уверенности, что там не сидит такой же судья-юморист, любитель концертов, — нет.
О червяке. Не знаю, где готовилось блюдо для Зеленина, которому повезло откушать на приеме президента, но если это готовилось в комбинате питания ГКД, то Зеленину возможно еще повезло. Впрочем, как и остальным.
Кстати, если (не дай Бог!) в ГКД произойдет пожар, вы спросите, кому принадлежит система пожарной сигнализацим, установленная в ГКД? У кого она до сих пор числится на балансе? Спросите в ГКД. Или в «Москонверспроме». И вам каждый ответит, что она принадлежит до сих пор «Москонверспрому». А вы говорите – червяк!
А вы знаете объект в России, который посещают последние семь лет по шесть тысяч человек в день, включая руководителей государства, и который при этом работает без акта ввода в эксплуатацию? Нет? Тогда идите по пути червяка. Найдете.
