Продолжая разбирать программу «конкретных» мер Навального, я не могу не сравнить его «конкретику» с «конкретикой» программ других кандидатов. Сегодня пишу о ЖКХ, потому что в ЖКХ сосредоточены и отражаются почти все проблемы городов России.

Программы нынешних кандидатов,  в разделе ЖКХ являются смесью лжи, некомпетентности, демагогии и частичных, неэффективных  мер. Все, кроме одной: программы Собянина. У него о ЖКХ нет ничего, что говорит хотя бы о его честности в этом вопросе. Не можешь ничего – молчи. У остальных кандидатов программы – набор именно того, что я перечислил выше.

Конечно, в долях вышеперечисленный набор  у каждого кандидата разный. У одного больше демагогии, у другого присутствуют реальные, но частичные меры. Наиболее пустая и далекая от реальности программа у (какая неожиданность!) Навального. При этом программа Навального повторяет все другие, то есть, как квинтэссенция демагогии,  состоит из лозунгов и обещаний, которые присутствуют во всех других программах. Наиболее конкретная программа, которая может принести некоторые результаты москвичам, – у Мельникова. Между ними, как памятник полумерам и либерального тупика, программа Митрохина.

Итак, что есть у всех? То есть выделим навальновское общее:

– обещание прозрачности  компаний из сферы ЖКХ, развитие между ними конкуренции;

– обещание москвичам возможности выбирать компании,

– аудит компаний с целью определить их эффективность,

– борьба с коррупцией, завышением цен и сговором (особенно издевательски это звучит в устах Навального и Митрохина, друзей ФАС, ибо означает, что яблочное руководство ФАС будет работать только, когда и если они станут мэрами),

– контроль за ценами и тарифами, их прозрачность.

Суммируя эти “конкретные предложения”, которые являются всей программой Навального и основой других программ, можно назвать итог: болтовня!  Почему?

1. В той или иной мере это все делается нынешним правительством Собянина.

2. Это почти ничего не дает. Собянин это уже понял, потому и молчит.

У других кандидатов есть дополнения к навальновскому общему.

Итак, добавляет Мельников:

– запретить рост тарифов (хоть что-то конкретное и на короткое время выполнимое, при наличии сильной политической воли),

– ограничение размеров платы за ЖКХ 10% от доходов семьи;

–  создание методики расчетов тарифов и его внедрение,

– ограничение зарплат руководителям компаний, установка счетчиков за счет города,

– возвращение в гос. собственность энергоузла.

Главная черта программы Мельникова – это ее почти абсолютная свобода от коммунистической идеологии. Все положения программы подходят для любой буржуазной партии с левым уклоном, а если убрать последний пункт об энергоузле, то и правым партиям тоже. Но это отличие нынешних коммунистов: полное отсутствие коммунизма.

Далее, добавляет Митрохин:

– обещает не допустить введение общедомовых плат,

– разрешит не платить за некачественные услуги (верх популизма),

– ликвидация ГУП ДЭЗ и передача всего частным компаниям (интересно, сколько найдется москвичей способных принять  обещание лучшей жизни с частными ДЭЗ?),

– модернизация инфраструктуры, прежде всего систем отопления и горячего водоснабжения, что позволит сократить платежи, в среднем, на 1.5-2 тыс. рублей в месяц для каждой семьи.

Проблеск понимания проблем московского ЖКХ заметен только в последнем пункте программы Митрохина, но так как этот пункт ничем не поддерживается, а многие остальные положения противоречат этому пункту, то надеяться москвичам на выполнение Митрохиным своего обещания также не следует. Скорее всего, этот пункт попал из какой-то другой программы, которая не подходила яблочникам идеологически.

Чтобы объяснить, почему программы кандидатов – результат  некомпетентности и демагогии, возьму для анализа ситуации, за неимением времени, теплоснабжение.

Система теплоснабжения в городах России формировалась при Советской власти в условиях централизации управления, обслуживания, финансирования и минимальных государственных ценах: на труд, на энергоносители, материалы и технику. При решении вопросов, связанных с развитием системы теплоснабжения, принимались во внимание, прежде всего, сроки ввода, возможность централизованного управления, наличие отечественного оборудования, где превалировали крупные блоки и системы.  Себестоимость строительства играла второстепенную роль. Стоимость эксплуатации особо не принималась во внимание. То есть российскую систему теплоснабжения отличает оторванность от экономической эффективности и сосредоточенность на возможности централизованного управления.

Вторая черта системы: абсолютный разрыв между проектированием и строительством, с одной стороны, и эксплуатацией с другой. Советские строители только строили. Эксплуатация их никогда не волновала. Эта система была выражена знаменитой (в узких кругах) фразой руководителя до недавнего времени Строительного комплекса  Москвы Владимира Ресина: “Каждый должен нести свой чемодан”. Это означает, что строители строят  и не отвечают за жизнь объекта после его ввода в эксплуатацию.

Этот разрыв закрывался различными структурами более высокого уровня, прежде всего, из систем планирования и снабжения. То есть, если планировалось строительство котельной с системой трубопроводов, то в план закрадывались не только все, что касалось строительства, но и поставка топлива, материалов для ремонта, техника, люди, эксплуатационные расходы. Так работал советский механизм.

С развалом социалистической системы произошли три вещи:

1. Бесконтрольный рост цен на энергоносители, материалы и оборудование.

2. Ликвидация структур планирования, управления и централизованного снабжения.

3. Выделение теплосетей в отдельные компании, практически не контролируемые местными властями.

В качестве примера результата развала советской системы расскажу такой случай.  В середине 90-х мне позвонил представитель президента в Новгородской области Михаил Дягилев:

– Тебе позвонит глава одного из наших районов. У него большая проблема с отоплением здания администрации.  Ты говорил, что решаешь такие проблемы. Помоги ему.

Глава района позвонил, подъехал ко мне в офис и рассказал свою историю.  Администрация района занимала здание бывшего райкома КПСС, для отопления которого когда-то была построена котельная, которая находилась в двух километрах от здания райкома. Денег, которые район получал в 90-е на закупку угля и ремонт котельной и трубопроводов, не хватало даже на закупку угля на полгода. На ремонт и остальное денег не было.

Я спросил, какая площадь здания. Получив ответ, прикинул необходимую мощность котла.

– Если вы поставите отдельный котел в подвал здания, или на крышу, то вы сократите необходимую мощность в десятки раз по сравнению с существующей котельной. Ремонт трубопроводов будет не нужен. Автоматика котла позволит вам отапливать здание только тогда и в том режиме, когда вам это будет нужно. Если у вас нормальное электроснабжение, то вы можете или закупить электрический котел, или жидкотопливный. У нас сейчас есть на складе необходимый котел американской фирмы “Теледайн Лаарс”. Котлы производятся для подводного флота и армии США, поэтому очень компактны. В них нет бойлера, бака, накопителя воды. Теплообменник специальный, медный длиной тридцать сантиметров, диаметром семь, специально рифленый. Вода проходит под напором и моментально нагревается. То есть, при включении работает электродвигатель насоса, который прогоняет воду. Проблема: для котла нужно надежное электропитание.

– Электричество есть, – сказал он.- Какие размеры котла?

– Метр в высоту и полметра в ширину и глубину.

– Стоимость?

– В долларах 2000.

Он вскочил:

– Это меньше, чем мне три метра трубопровода заменить. И в “Волгу ” влезет. Я вам могу в бухгалтерию рублями заплатить? Тогда я сейчас на склад и заберу себе.

Он выскочил. Через день позвонил Миша.

– Мужик от тебя в эйфории приехал. Говорит, ты ему весь бюджет на год сохранил. Самое главное, ему теперь десятки тонн угля закупать не надо…

Я рассказал эту историю, потому что она иллюстрирует ситуацию с теплоснабжением в России. Конечно, в Москве, в основном, сейчас не так плохо. Но в чем-то еще хуже…

Теплоснабжающие организации, созданные в советские времена, в городах стали монополистами по теплоснабжению. Громоздкие и затратные, именно они оказались самыми важными элементами системы теплоснабжения городов. Именно от них зависело и зависит сейчас, замерзнет город или нет, и это создало для них особый статус в условиях российских зим.

К середине 90-х годов рост тарифов достиг такого уровня, что правильное перепроектирование систем теплоснабжения и использование новейшего оборудования, включая автоматику, позволяло снизить себестоимость тепла от 30 до 60 %. В денежном выражении это позволяло вернуть инвестиции в реконструкцию систем в течение от  одного года до пяти.

В 1996 году я работал главой Представительства американской корпорации «Йорк Интернэшнл» в России и генеральным директором компании «Йорк Россия». Ко мне обратился с просьбой Валера Горегляд, тогда начальник аппарата Комитета по бюджету Совета Федерации (потом вице-спикер, а сейчас аудитор Счетной палаты). Председателем комитета был губернатор Самарской области Титов.

Горегляд рассказал, что в Самаре будет заседание американо-российской комиссии Гор – Черномырдин. Надо было что-то продемонстрировать российскому премьеру и вице-президенту США в области сотрудничества. Я предложил инвестиционный проект по ресурсо и энергосбережению. Идея понравилась.

Были выделены 10 многоквартирных домов в городке под Самарой, где зимой практически не было тепла. Котельная работала в нескольких километрах, обеспечивая теплом и горячей водой почти весь поселок, но до этих домов горячая вода просто не дотекала. В трубах вода была, но почти прохладная. Люди топили газовыми плитами, электроплитками и утюгами.

Мы предложили заключить следующее соглашение: «Йорк» строит за свой счет 10 автономных котельных для отопления неотапливаемых домов. Городская тепловая сеть, под гарантию области, оплачивает «Йорк Россия» разницу между стоимостью, в которую обходилось «отопление» домов, и стоимостью отопления новыми котельными. После пяти лет экономия остается в бюджете области. Экономия по электричеству была дополнительным подарком. Расчет утвердили. «Йорк» возвращал инвестиции в течение 3-х лет. Два года шла прибыль.

Котельные мы построили в ускоренном темпе до приезда Гора и Черномырдина. Я приехал. Была зима. Газовые котельные, небольшие здания, размером 2х2 метра, расположенные рядом с домами, работали отлично. В домах, даже подъездах, были зимой открыты окна. Я попытался что-то объяснить, но меня радостно слушали и не слышали. Я уехал. Начальники теплосети этого городка получили повышения. Денег «Йорк» не увидел. Теплосеть, мне сказали вся в долгах, надлежащую гарантию область сделать не успела. «Можешь судиться, но денег нет, а люди опять останутся без тепла»,- сказали мне.

Самарские инвестиции я списал в затраты. В тот год «Йорк Россия» по показателям роста и уровню прибыли была признана лучшим филиалом корпорации в мире. Самарский проект мне простили. Но работать в России по этой схеме запретили. И вообще к России стали относиться все с большей настороженностью. Через год решение о строительстве в России завода по производству холодильных машин, чиллеров по новейшей технологии (абсорбционных), которое я пробивал и пробил в том году, было отменено. А еще через год началось строительство этого завода в Китае. Теперь весь мир, на сотни миллионов долларов в год, покупает абсорбционные машины в Китае…

В 1997 году в аппарате вице-премьера России Бориса Немцова приняли мое предложение о разработке программы по ресурсо и энергосбережению и создании полного вертикального комплекса: производство оборудования, автоматики, проектирование, строительство, обслуживание и эксплуатация. Программу Немцов принять не успел, его утянуло в воронку дефолта. Программу принял пришедший на его замену Густов. В Постановлении Правительства Госстрою было указано создать рабочую группу.

Я стал сопредседателем этой рабочей группы при Госстрое. Создать производства оборудования и автоматики мы планировали на базе бывших оборонных предприятий. Комитет по реформированию оборонных предприятий Москвы подключился к решению этой задачи. От Комитета этим делом занимался заместитель руководителя Комитета Константин Курицын, бывший начальник охраны на заводе  «Химавтоматики», директором которого был Юрий Лужков.

Одновременно, создавалась программа по энергосбережению для Москвы. Одним из направлений планировалась реконструкция и модернизация котельных и систем теплоснабжения Москвы. Я написал записку на имя начальника Департамента Правительства Москвы. Начальник нас принял. Выслушал.

– Я вас понял. Идея прекрасная. Я сейчас позвоню начальнику одной из наших компаний. Я буду говорить по громкой связи, чтобы вы слышали,- сказал он, набирая номер. – Привет. Тут вот ко мне от Юрия Михайловича пришла группа товарищей из нашего Комитета и из Госстроя. Они предлагают программу энергосбережения. Записку я тебе направлял. Напомню: они находят инвестиции и проводят реконструкцию котельных, систем теплоснабжения, устанавливают там всякую автоматику, резко снижают затраты. Таким образом, город может снизить расходы, субсидии, и за счет этого снижения вернуть им инвестиции…

– Если они с этим подойдут к моему хозяйству ближе, чем на сто метров, я их все перестреляю к ё…ной матери!!

– Понятно, – он отключил аппарат. – Видите.

– Ну, мы сейчас к Юрию Михайловичу пойдем, – сказал Курицын. – Это же безобразие!

Начальник улыбнулся и развел руками.

– Идите, только ни Юрий Михайлович, ни Борис Николаевич ничего не сделают.

(Продолжение следует. К сожалению, не успеваю)