(Из серии «Украинский кризис и Криминальные революции, Отступление 2, Продолжение, часть 3)

Об офшорах и личном опыте

В 2012 году я получил информацию о том, что меня «заказали из Кремля через сочинских бандитов». Для меня это не стало неожиданностью. К тому времени, последние два с половиной года, Управление делами Президента (Кожин, Чаус, Смирнов, Лещевский и его адвокаты чеченцы), некоторые руководители ГК «Олимпстрой», а также мэрии Сочи (мэр Пахомов, вице-мэр Вронский) пытались создать конфликт между мной и сочинскими криминальными группировками. Я понимал, зачем нужен конфликт, любой, но лучше, если бы была возможность доказать, что «Москонверспром» должен был денег за работы какой-нибудь фирме, хозяевами которой были бандиты. Этим конфликтом можно было бы объяснить все, что со мной должно было «случиться».

Однако, все эти два с лишним года им этого сделать не удавалось. Сама конфликтность ситуации вокруг меня и ОАО «Москонверспром» и система учета объёмов выполненных работ, принятая в «Олимпстрое», играли мне на руку. Все «долги» создавались нагло, нахраписто и глупо, тяп-ляп, как это было принято в Сочи, где обычно никто в таких ситуациях выступить против не мог. Но на олимпийских объектах велась строгая документация, учет, проверялись все объемы работ, в том числе субподрядных организаций, все акты визировались не только моими сотрудниками, но и дирекцией «Олимпстроя». И, хотя дирекция «Олимпстроя» тоже была заряжена против меня, но акты ее руководство вынуждено было подтверждать и подписывать, а, следовательно, доказать, что в реальности невыполненные работы фирмами бандитов были выполнены, было невозможно. Это давало мне возможность жестко отбивать претензии. Давление на меня ничего им не приносило. Были попытки давить на руководство стройки (был избит руководитель стройки Андрей Шурпяк), но это приносило лишь скандалы: мы жестко заставляли вмешиваться в ситуацию полицию, прокуратуру и общественность. Уже тогда я писал на различных сайтах (тогда, например, был Слон.ру, пока его не заставили закрыть мой блог), давал интервью (см. https://valerymorozov.com/news/2041 , https://valerymorozov.com/smi/1359 ). Начала подниматься волна антикоррупционных выступлений в СМИ, что делало мой конфликт политическим. За ним следили в Кремле, и это связывало руки и тем, кто хотел меня заказать, и тем, кто заказ хотел принять и выполнить. Им надо было создать «ситуацию».

В конце 2011 года, видимо, они решили, что ситуацию складывать больше не надо. Путин решил вернуться во власть, и, следовательно, после этого не будет внутренних противоречий в команде, то есть противоречий между старой путинской командой, к которой принадлежал Кожин и его покровитель начальник ФСО Муров, и подкомандой Медведева, которая пыталась остаться в Кремле на следующий срок. А противоречия эти и слабость позиции Кожина были для меня важны. Я действовал с учетом их.

В результате решения Путина вернуться в Кремль мне возвращаться в Москву стало нельзя. В конце декабря 2011 года я приехал в Великобританию, и именно там я узнал о том, что заказ состоялся и принят. Мне пришлось остаться в Великобритании.

Изначально было ясно, что за границей меня в покое тоже не оставят. Сначала попытаются взять под контроль, а потом и подставить. Для начала.

В тот момент я создавал Международный Антикоррупционный Комитет (МАК), набирал людей в Организационный комитет. МАК создавался, естественно, с участием разных российских оппозиционеров, и ФСБ было легко отслеживать ситуацию через своих агентов, которых в оппозиции не меньше, чем в МВД. Мне было понятно, что брать под контроль и подставлять меня будут именно по этой линии.

МАК я создал быстро, тянуть было нельзя: идея понравилась всем в оппозиции, но я видел, что, как у нас это принято, появились сразу те, кто идею хотел «прихватизировать». Если бы я подождал, как мне советовали «друзья», то с этой идеей выступил бы Навальный или еще кто-нибудь, кого в тот момент начали раскручивать.

Желающих подключиться к созданию МАК нашлось много и сразу. И под контроль меня начали ставить тоже быстро.

Мои «партнеры» разделились на три группы. Первая, которая состояла из довольно известных личностей с «богатым опытом борьбы с Путиным, за демократию», пошла «свиньей», как немецкие рыцари, потребовав, чтобы я ничего не публиковал по личностям и спискам коррупционеров без согласования с ними. Нажимали группой, с криком и угрозами, типа: «Никто с тобой работать не будет! Оппозиция будет для тебя закрыта! Один останешься!»

Я попытался выяснить, чем их так потрясли мои списки коррупционеров, которые я передал в «Новую газету» (см. http://www.novayagazeta.ru/inquests/50969.html )? Оказывается, в этих списках оказались «друзья» наших оппозиционеров. Например, Матвиенко… Тут я понял, что у нас друзья разные, и «мой друг Маркус» – не их «подружка Матвиенко». Вопрос оказался принципиальным, и я пошел на разрыв с этой группой: как их пригласил в МАК, так и удалил из «списков приглашенных».

Вторая, немногочисленная и подозрительная, бурно и резко встала на мою сторону: «Мы с вами будем до конца! Мы решение приняли, и будем все делать вместе».

Третья, тоже немногочисленная и тоже очень подозрительная, выбрала тихую выжидательную позицию, обещая свою полную лояльность первой группе, но поддерживая отношения и со мной лично, и со второй группой. Я сразу же решил, что эти «тихие» не просто связаны с группой «бурных»: именно они стоят за ней, корректируя их «бурность». Кто руководит «тихими» и «бурными», предстояло выяснить.

Порывать с двумя последними группами я не мог, несмотря на подозрения и быстро, как грибы после дождя в теплый день, полезшие доказательства того, что они работают против меня. Мне было нужно (а) знать, кто меня будет подставлять, (б) сделать так, чтобы они были уверены, что меня контролируют и вот-вот подставят, чтобы избежать неожиданных комбинаций, которые были для меня реально опасными. Пока они меня будут подставлять, я могу быть спокоен, решил я.

Постепенно стали вырисовываться их планы и задумки. Планов было много. В подробности я вдаваться не буду, коротко расскажу лишь об одной комбинации, которая была связана как раз с офшорами.

Комбинация состояла в том, чтобы ввести меня учредителем, бенефициаром или просто связать с каким-нибудь офшорным трастом в Гибралтаре и на офшорных островах Великобритании. Затем через эти трасты должны были пройти деньги, предназначенные для инвестирования в один из объектов в Лондоне, покупку и реконструкцию которых я прорабатывал. Деньги должны были иметь российское криминальное происхождение.

По их требованию, трастов сразу же должно было быть несколько, а не один, хотя мои деньги были совершенно белые, полученные в виде белых зарплат в течение 20 лет и белых дивидендов за последние десять лет, с которых я заплатил все налоги. Деньги я перевел в Великобританию тоже официально, с моего счета в московском банке. И сеть трастов мне не нужна была. Зачем мне были все эти перекачки денег? Да, и траст в офшоре мне не нужен был, но меня друзья оппозиционеры, которых дома, в узком кругу, мы с женой стали называть «господа бандиты», взяв цитату из фильма «Брат», стали убеждать, что работать и инвестировать в Великобритании можно только через офшоры.

Ну, раз через офшоры им хочется, то через офшоры. Всем легче будет, в том числе и мне понять, куда меня заводят. Да, и с офшорами хотелось разобраться, чисто из академического интереса, вдруг пригодится при расследовании какого-нибудь преступления (желательно, не в отношении меня, конечно).

Деньги, и я это понимал изначально, должны были дойти до траста, но потом уйти из него и исчезнуть. Вслед за ними, как я представлял их план, из следственных органов России должен был пойти запрос о расследовании отмывания денег через сеть трастов, связанных со мной. Сеть нужна была для солидности. Одинокий официальный траст не мог произвести впечатления на британских следователей. Т для последующей истории в российских СМИ тоже одного траста было мало.

В итоге решались сразу несколько задач: власти Великобритании получали подтверждение моих связей с криминалом; перекрывалась возможность получения мною политического убежища; решалась задача по поиску ответа на вопрос: Куда Морозов дел деньги?

В то время чиновникам Управделами Президента РФ удалось заблокировать уголовное дело в их отношении, возбужденное по моему заявлению. Мною были предоставлены доказательства, как деньги воровались, по каким каналам они уходили с объектов строительства кремлевских и сочинских объектов, через какие компании и банки. Была проведена и спецоперация, в том числе по передаче мною денег кремлевским чиновникам, которые те требовали выплатить в качестве откатов. За всей этой спецоперацией стояла группа, в которой центровое место занимал тогда претендовавший на должность начальника ДЭБ МВД Денис Сугробов (сейчас в тюрьме) и его боевой заместитель Колесников (выбросился из окна Следственного комитета; как же они все выбрасываться любят!).

Материалы спецоперации (видео и аудиозаписи), в обмен на 100 миллионов рублей, были уничтожены (или заныканы; это к разговору об эффективности борьбы Сугробова с коррупцией). Следствию кремлевские чиновники и их адвокаты объяснили (кроме горы всякой откровенной лжи), что деньги увел, наверное, сам Морозов, а их, белых и пушистых бедняг, обвинил, чтобы скрыть преступление.

Беда их была в том, что я и «Москонверспром» долгие годы работали в белую и чистую, и мы платили все зарплаты и налоги. Это подтверждали многочисленные проверки Налоговой инспекции, в том числе последняя, заказная, которая тоже ничего ни против меня, ни против бухгалтерии «Москонверспрома» найти не смогла, что и написала в отчете. Ни с какими отмывочными схемами я связан не был и связать меня, представив доказательства, не удалось.

Теперь появлялась возможность это сделать.

Цель моя была в том, чтобы дать им возможность решить практически всю свою задачу, не понимая и не подозревая, что я знаю об их планах и понимаю, куда ведут их действия. Дело оказалось не простым. И не дешевым. Нужно было подключать адвокатов и разных специалистов, чтобы понимать, что происходит, и что в этой ситуации мне делать.

И строить из себя непонимающего было все сложнее. Иногда, после разговора, где меня в очередной раз «разводили», я садился дома за компьютер, чтобы проверить, что «господа бандиты» пишут в своих «фейсбуках» и «контактах», и читал для себя обидное. Один раз наиболее шустрый из них написал: «Как удивительно легко обманывать людей. Даже самые умные из них так легко обманываются, что иногда я чувствую себя Гитлером!» На следующий день я еле сдержался, чтобы не отшибить головенку этому гитлеренку. Гитлера я не люблю на генетическом уровне. И я понял, что также на генетическом уровне не люблю этих гитлерят…

Через некоторое время я заметил, что офшорная схема усложнилась, что теперь дело не ограничится проводкой криминальных денег и их исчезновением. Я понимал, что пройдут деньги и людей из нормального бизнеса, а потом их деньги будут похищены. Все «господа бандиты» ловко соскочат, отойдут в сторону и займут позицию невинных оппозиционеров, которых сначала в России преследовал Путин, а теперь в Лондоне их достал и попытался подставить «коварный Морозов». Сначала кремлевских чиновников подставил, дошел до того, что спецоперацию и уголовное дело организовал против кремлевских управленцев (впервые и единственный случай в истории московской городской крепости, – вот же какой хитрец и злодей), а потом приехал в Лондон и начал тут грабить и разводить доверчивую, воспитанную на западных идеалах, демократических и либеральных ценностях, зашибленную Путиным оппозицию и честный российский бизнес, желающий всего лишь воспользоваться благами западной цивилизации в виде ее офшоров!

Для сбора сведений, я применил довольно нехитрый прием. Мошенники предлагали мне свои фирмы по организации трастов, своих адвокатов и свою схему. Я поначалу на все это соглашался. Отвергать все это было нельзя, я должен был пройти практически весь путь, чтобы понять, во-первых, что и как они собираются сделать, а во-вторых, кто во всем этом участвует. Надо было соглашаться, начинать процесс, а потом, в ходе всех оформлений, разбивать схему и стопорить процесс, причем делать это таким образом, чтобы они не догадывались, почему, с какой целью и для чего я это все делаю.

В процессе вылезали фирмы и люди, российские и британские граждане, схемы и планы. Боролся я со всем этим, строя из себя въедливого, но тупого. Я требовал деталей, внимательно изучал, просил объяснений, сомневался там, где нормальный человек должен был сомневаться, подключал своих лондонских адвокатов, которым безусловно верил и которых знал многие годы, причем не столько по работе, сколько по сотрудничеству в христианских организациях и движениях.

Адвокаты не только отрабатывали свое дело, проверяя документы и схемы, но и предлагали в противовес свои компании в офшорных зонах, которые никогда не были замешены в серых схемах, те подключались встречались с представителями мошенников, и не только выявляли нестыковки, обманы, но и, что было очень важным для меня, делались свидетелями, которым поверит любой британский полицейский и любой судья.

Мне было трудно объяснить, например, адвокатам, почему я не разрываю отношений, но мне верили, и поэтому, тяжело вздыхая, работали. И тем не менее, регулярно они, с отчаянием, пряча глаза, напоминали мне, что счета мне за эту работу выставят, потому что бесплатно никто здесь работать не может, даже над проектами, которые изначально представляются невыполнимыми.

Но у меня другого выхода не было. Я понимал, что преступление должно максимально зайти глубоко, оставить следы, что полиция не будет заниматься моими «ожиданиями» и догадками. Лучше было потратить деньги на раскрытие мошенничества и предупреждение преступления против себя, чем потом пытаться оправдаться или отбиться. Потом будет дороже, во всех смыслах.

Прокололся я почти в самом конце. Среди возможных инвесторов из России, с которым меня познакомили «господа бандиты», был один, с которым я общался по скайпу. Мне был представлен ворох причин, почему он не может приехать в Великобританию, но должен срочно вложить десяток миллионов фунтов (потом сумма увеличилась вдвое) в лондонские проекты. Через некоторое время я понял, что разговариваю вообще не с тем человеком, что разговариваю с человеком, который не может иметь бизнес, принесший ему несколько десятком миллионов фунтов прибыли. Более того, я понял, что мой собеседник находится не в России, а в Великобритании. Кто-то играл чью-то роль. Играл хорошо, почти профессионально, но не достаточно точно.

Тогда я начал активно искать реального человека в России, именем и данными которого пользовались «господа». Искать приходилось окольными путями, по своим каналам, очень тихо.

Этого человека мне удалось найти. Удалось найти и его фирму, его офис. Удалось найти и его мобильный телефон. И тогда я прокололся.

Дело в том, что я понимал, что этот человек может быть связан со спецслужбами и с «господами бандитами», но такой информации в начале у меня не было. Те сведения, которые я получил из России, говорили о том, что человек может быть обычным бизнесменом, который реально хочет вложить деньги через офшорный траст в проекты в Лондоне. Во всяком случае, такого варианта я исключить не мог. Была большая вероятность, что из него делают жертву: деньги его заставят перевести, или возможно уже заставили перевести на какой-то якобы «ему подконтрольный траст», а потом, тихо, переведут на траст, который связан со мной, и деньги пропадут из «моего» траста. Или даже не дойдут.

Мне не хотелось быть виновным в том, что человека ограбили по полной. Ведь, как ни крути, а я участвовал в создании схемы, хотя и планировал перекрыть ее до того, как пойдут деньги.

И я позвонил по номеру мобильного телефона. Мне ответил именно тот человек, которого я разыскивал. И не тот, с которым я разговаривал по скайпу. Голос был другой. Это я понял после первой фразы. После второй фразы я понял, что прокололся. Человек подтвердил, что знает «господ». При этом его голос сильно изменился. А когда я назвал себя, голос его изменился настолько, будто ему кол вогнали в горло с двух сторон. Он обо мне знал, и знал многое. И он сразу же прервал разговор, предложив созвониться позже.

Больше он, естественно, не позвонил. Позже я получил информацию, что он бывший сотрудник ФСБ, а жена его из Налоговой службы, а его фирма является подшефной структурой «Конторы».

После моего звонка «господа бандиты» исчезли в один момент. Но не все. Часть из них, в том числе те, о существовании которых я до этого не знал, а только подозревал, с испугу, прибежали ко мне, извиняясь, рассказывая детали и сваливая с себя вину на других. Причем, говорили они не только о трастах, но и о других провокациях, которые планировались против меня, выдавая такие подробности, о которых я и не знал, и не подозревал, выдавая, кто и когда начал работать на ФСБ и так далее. Я их слушал, фиксировал рассказанное, а потом объяснил, что в полицию пока я не пойду, но вся история мною задокументирована, описана и заложена туда, где должна ждать своего часа.

Больше меня не трогали. Я решил свою задачу минимум: остался неподконтрольным и обеспечил в случае чего лондонскую полицию богатым материалом. Но кроме этого, я, заплатив приличные деньги адвокатам и затратив почти полгода, получил бесценный опыт общения с нашей «оппозицией», в том числе «лондонской», понял глубину ее криминальности и агентурности, как и насколько используются офшорные схемы и структуры для выкачивания денег из России, ошкуривания бизнеса или подготовки к этому процессу.

Почему я вспомнил эту историю? Чтобы показать, что на Западе создана огромная, эшелонированная, многослойная и многопрофильная машина не только по легализации, но и по контролю за криминальными и некриминальными капиталами, перетекавшими двадцать с лишним лет из России «с любовью» в западные финансовые тихие гавани, что уже давно эти тихие гавани превратились в скопища акул и пиратов, в «поля чудес в стране дураков».

И тут надо выделить еще одну вертикаль матрицы, и связана эта вертикаль с последней пресс-конференцией Владимира Путина.

Зарыли ваши денежки, отдайте ваши денежки

Что является самым интересным и самым главным в пресс-конференции Путина? Этот вопрос я задавал многим. И никто не ответил правильно. Причем, главное заявление Путина в ходе пресс-конференции у зарубежных аналитиков, во всяком случае, с теми, с кем я разговаривал, в головах вообще не отложилось. Это к тому, как освещают события в России иностранные СМИ.

Главное его заявление состояло в том, что теперь Россия будет легализовывать все капиталы, которые ранее были выведены из России на Запад. Все. И легальные, и криминальные. И свои, и чужие. И из России, и не из России. В этом все дело!

Та машина, которая была создана за последние 25 лет по вывозу и сокрытию криминальных капиталов, созданных в результате грабежа СССР и его наследства, а также труда народов на постсоветском пространстве, будет работать в обратном направлении. Включен реверс!

Теперь и коррупционер, и вор, и грабитель, и убегавший от налогов и отжимавший бизнес у других «кошелек» ментов и спецслужб могут, на время, перевести деньги в Россию, зафиксировать перед Путиным и «питерскими», что задание выполнено, выкупить акции «Роснефти», «Газпрома» или IBM и через некоторое время, когда ситуация успокоится, перегнать по чистым официальным каналам деньги опять на Запад.

Но это могут сделать не только они.

Это могут сделать и криминальные кланы чисто Запада, напрямую не имевшие дел с Россией. И, разумеется, не только Запада, но и Востока. Достаточно лишь договориться с тем российским «бизнесменом», который станет на время лицом «возвращенных капиталов». И деньги западной мафии прекрасно легализуются в России путинско-медведевским правительством.

Это могут сделать и просто жулики и бывшие сотрудники спецслужб, окопавшиеся в советниках по безопасности олигархов, просто бизнесменов, решивших использовать разрекламированные «льготы» офшоров. Именно эти «бывшие» кормятся и контролируют перетекание с секретных счетов на секретные счета денег. Именно они гарантируют «секретность», и именно эта «секретность» позволяет «экспроприировать экспроприаторов».

Достаточно лишь привычно смошенничать, реализовать возможности, заложенные в схемах, присвоить чужие деньги или чужую собственность, которую, втихую, можно продать, и продать так, что реальный собственник ничего подозревать не будет. А потом придут к нему в «магазин» или «дворец», или в «банк» новые владельцы, и заявят они права собственности. И будут бывшие владельцы отрицать сделки, кричать, что «все знают, что это моя собственность, что я бенефициар», а ему ответят: «Не знаем, кто эти все, а вот мы не знаем, что вы бенефициар. Вот документы, что мы купили и заплатили все деньги. А вы идите-ка… в сад!»

Это могут сделать и просто наши замечательные спецслужбы через своих агентов, в большом количестве внедренных в офшорные схемы за последние 25 лет. Были деньги, и не стало денег. Была собственность, записанная на офшоры, и не стало этой собственности. То есть стала она принадлежать другим, уважаемым членам западного общества, или восточного. И никого нельзя будет найти. Был человек, и нет человека. И спросить не с кого.

Вот тогда мы увидим не один прыжок в окно или с крыши.

Последний аккорд

Ну, вот подошел к концу мой комментарий к сообщениям о смерти Скота Янга. Только не получится в нем поставить точку.

Все в этом деле какое-то нереальное, путанное. Слишком многое вызывает вопросы.

Вот, например, выбросился человек в окно, а говорят, что он очень боялся высоты. Панически боялся. Даже к окнам не подходил.

Именно поэтому, несколько месяцев назад, недобрые люди решили напугать его высотой. Схватили в номере одной из самых фешенебельных британских гостиниц «The Dorchester London», и вывесили в открытое окно, подержали над улицей, вернули полуживого обратно к комнату и объяснили, что им нужны деньги. И что он после этого опять в окно решил прыгать?

Или вот говорят, что это русская мафия или путинские спецслужбы его над окном держали в гостинице, а из другого окна, его собственной квартиры, выбросили. Что-то на русскую мафию и спецслужбы российские не похоже. Это зачем им в гостинице «The Dorchester London» такое вытворять в голову пришло? Там везде камеры, которые записывают и фиксируют всех, кто зашел и вышел. И на улице вокруг, в зоне нескольких километров, всё в камерах. Ни уйти, ни уехать незаметно не получится. Тут, для того, чтобы такое вытворять, надо своим быть, все знать, и чтобы тебя все знали. И не видели.

Или вот, например, зачем Скоту Янгу понадобилось, будучи «банкротом», имея многомиллионные долги, имея развод, по которому он бывшей жене должен был отдать 20 миллионов фунтов стерлингов, встречаться полтора года назад с … премьер-министром Великобритании Дэвидом Кэмероном, обедать с ним, жертвовать деньги на поддержку правящей Консервативной партии?! Есть и такие слухи…

Есть и другие вопросы. Поэтому в этой истории точку ставить рано. Посмотрим, что британские журналюги еще найдут. А мы их информацию прокомментируем.