Я решил на примере налоговой проверки ОАО «Москонверспром» проанализировать механизм наезда силовых структур на российский бизнес, показать его внутренние движущие силы, связи, детали. Итак…
Поводом для налоговой проверки послужила «оперативная информация», полученная оперуполномоченным ОРЧ №3 УВД по ЦАО г. Москвы капитаном милиции Вадимом Глущенко. Капитан не назвал своего источника ни в материалах дела, ни ранее, когда я его спрашивал. Ведь мне было интересно: кто из нас? Круг подозреваемых тесен и узок. О том, что деньги платили компаниям, «рекомендованным» сотрудниками управления делами президента, знали немногие, а уж каким именно – совсем немногие.
Во-первых, знали сами сотрудники УД ПРФ и ФГУП «ДСР». Они, выйдя на Вадима Глущенко (напрямую или через его руководство), могли договориться с ним на основе общности интересов и запустить его к налоговикам с целью инициировать и проконтролировать проверку ОАО «Москонверспром». Возможно, в этой схеме был и промежуточный исполнитель, например, от Федеральной службы охраны. На эту мысль наводит тот факт, что налоговая служба сделала выемку оригиналов всех документов по работе ОАО «Московнерспром» на объектах ФСО РФ.
Во-вторых, это могла быть бывший начальник сметного отдела «Москонверспрома» Васильева, отвечавшая за подготовку актов выполненных работ и финансовых документов по контрактам с УД. Как только был проведен оперативный эксперимент и стало известно, что Лещевский получил деньги под аудио- и видеозапись, Васильева была приглашена на работу в УД. Говорят, что ей предложили условия, от которых она не могла отказаться: «крышу» УД в случае наезда налоговой и ДЭБ МВД на «Москонверспром», должность начальника сметного отдела со всеми официальными и неофициальными льготами и премиями, устройство сына в престижное высшее учебное заведение, устройство на хорошую работу мужа, который в тот момент то ли вообще не работал, то ли где-то числился, но зарплаты не получал. Условие вроде бы одно: она говорит и делает только то, что ей скажут. Доверие к ней было: ведь именно она вместе с сотрудниками УД и ФГУП «ДСР» делала общие акты и документы, а также готовила к оплате документы для «Москонверспрома». Она многое знала, в том числе внутреннюю кухню УД. Теперь она была в их команде полностью, и от нас не зависела.
В-третьих, источником мог быть я сам. Ведь за девять месяцев до того, как в налоговой службе появился Глущенко, я написал заявление о вымогательстве и платежах сотрудникам УД. Причем в двух вариантах: полном, с указанием деталей и основных участников (этот вариант сотрудникам ОРБ ДЭБ МВД не понравился, они попросили ужать заявление до конкретного факта вымогательства 15 млн рублей), и сокращенном. Мои заявления легко могли переместиться из одного подразделения ДЭБ МВД – в другое, от одних оперативников ДЭБ – к другим.
Если это так, значит, одни сотрудники ДЭБ, по действиям которых Департамент собственной безопасности МВД после официальной проверки по требованию Генеральной прокуратуры направил материалы для возбуждения против них уголовного дела, передали мое заявление и материалы оперативного эксперимента другим сотрудникам ДЭБ; последние попытались представить эти материалы как информацию, полученную от оперативного источника, и засекретить, затем организовали выемку документов и обыск в офисе «Москонверспрома» сотрудниками ДЭБ МВД, а позже и налоговую проверку. (Обращаюсь к читателям, особенно юристам и правоведам: оцените такие действия с точки зрения закона и права).
Конечно, могут быть и другие варианты: сотрудники администрации президента, ФСБ, прокуратуры, которые получали информацию и отчеты о проверках по моим заявлениям и письму президенту. Но это маловероятно, потому что список выбранных компаний говорит о том, что их отбирали люди, знавшие в деталях весь механизм коррупционных «откатов». Таким образом, исключив меня как незаинтересованное лицо, «оперативный источник» Глущенко сводится к треугольнику УД ПРФ – Васильева – оперативники самого ДЭБ МВД.
Глущенко появился в нашем офисе 2 декабря 2009 года с десятком сотрудников ДЭБ, которые изъяли документы и жесткие диски компьютеров. И вот тут появляется интересный факт: они интересовались только определенными фирмами, знали, что данные по этим фирмам и документы, в том числе акты выполненных работ, находились в компьютере Васильевой, а часть бумаг осталась в папках на ее полках и столе. Глущенко изымает жесткий диск, проверив и удостоверившись, что на нем действительно есть копии документов, собирает бумаги с полок и стола Васильевой, которые связаны с этими фирмами, и уносит эти документы из офиса «Москонверспрома» без оформления акта изъятия. При этом выбор фирм говорит, что их выбирали сознательно и осторожно.
Фирм, которыe нам «рекомендовали» сотрудники УД, было много. И именно конфликты по этим «гирям» и «откатным» конторам стали основной причиной, почему коррупционерам захотелось убрать нас с объекта. Среди них была фирма, с которой нас заставили подписывать контракт, по которому мы были обязаны платить за их работы больше, чем получали по утвержденным сметам из бюджета. Были фирмы, которые подписывали с нами контракты на нормальных условиях, то есть из сметных сумм нам оставалось около 6% генподрядных. Эти фирмы пытались все время сделать похуже и подешевле, а выставить счета на большие суммы, чем были предусмотрены в контрактах. При этом они получали поддержку сотрудников УД. Дело доходило до судов.
В любом случае, все они платили той же группе лиц и платили за счет «Москонверспрома» или за счет «запасов», дополнительных работ. Однако на беспричинное увеличение стоимости объекта и сокращение расходов за счет качества я не шел. Весь этот механизм, как найти деньги для «откатов» в условиях, когда генподрядчик не хочет идти на завышение стоимости объекта и снижения качества работ, должны были выдумать специалисты. Занимались этим сотрудники УД, а от нас – Васильева. Для этого надо было вытянуть определенные объемы, соответствующие сумме «откатов» и правильно провести их как в актах с УД, так и другими фирмами. Механизмы эти рождались в кабинетах УД, а Васильева воплощала их в жизнь со стороны генподрядчика. Поэтому так важно было убрать ее из «Москонверспрома» и спрятать в УД.
Следующим шагом Глущенко, по логике, должен был быть допрос Васильевой, в ходе которого капитан должен был услышать подробный рассказ о том, что, для кого и почему делала Васильева. Но допроса Васильевой, проведенного Глущенко, нет. В приложениях к акту налоговой проверки есть допрос Васильевой сотрудником налоговой инспекции Данилиным от 21.10.10 г. Данилин начал появляться с Глущенко в нашем офисе с мая этого года, именно он запрашивал и изымал документы на начальном этапе налоговой проверки.
Данилин проводит допрос, Васильева ничего не рассказывает, но пытается представить дело таким образом, будто она не имела никакого отношения, как и УД, к «откатной» схеме. Никакого упоминания ни в деле, ни в записи допроса Васильевой о том, что за одиннадцать месяцев до этого капитан Глущенко изъял жесткий диск и документы, нет. Более того, на допросе Васильева отрицала, что знала эти фирмы или слышала о них. Вот выдержка из допроса (я не указываю названия организаций, так как они проходят в материалах уголовного дела, а с меня, как известно, взята подписка о неразглашении): «Организации … мне не знакомы, и лично с представителями этих организаций я не общалась. В проектных работах их участие мне не известно… . В строительно-монтажных работах, на мой взгляд, эти организации задействованы не были.» (пунктуация сохранена).
О чем это говорит? Первое: по всей вероятности, Глущенко или далеко запрятал, или уничтожил информацию с жесткого диска Васильевой, а также документы, которые он обнаружил в ее кабинете. Акт он не составил, но свидетели остались! Второе: цель проверки, по-видимому, – отвести подозрения от Васильевой, а также исключить любые связи с управлением делами президента. Поэтому в запросе оказались только те фирмы, которые можно привязать только к руководству «Москонверспрома». Но для этого надо уничтожить связь с Васильевой, что Глущенко, вероятно, и сделал. Я уверен, что действия Глущенко должны быть расследованы ДСБ МВД и прокуратурой. И мы примем к этому меры.
