Какой простор дают новым бендерам, чичиковым и лещевским тонны бумаги
В 2004–2005 годах «Москонверспром» как генеральный проектировщик делал реконструкцию «особой зоны» в Государственном Кремлевском Дворце. Это «зона», в которой члены Политбюро ЦК КПСС собирались во время съездов Коммунистической партии, отдыхали и обедали в перерывах, принимали гостей; где генеральный секретарь мог и посидеть в кругу соратников, и провести переговоры в узком составе в личном кабинете. Площадь зоны – 3500 кв. м. Реконструкция делалась к 60-летию Победы. 9 мая 2005 президент Владимир Путин встречал иностранных гостей в новой «особой зоне».
Перед реконструкцией Владимир Кожин, управляющий делами президента РФ, сказал, чтобы «в зоне и духа Политбюро не осталось». Так, во всяком случае, передал мне его слова Шаболтай, директор ГКД. Наши архитекторы сделали новый дизайн всех помещений, а из банкетного зала, по просьбе пресс-службы и протокола президента, сделали кабинет площадью 200 кв. м. (у Хрущева, Брежнева, Андропова и Горбачева был кабинет метров 20). Идея такого просторного кабинета объяснялась просто: он должен быть удобен для телевизионной съемки, потому проектировался не только просторным, но и с самой современной системой освещения. Система, специально спроектированная немецкой фирмой «Интерференц», была устроена таким образом, что свет солнечного спектра мог попасть в глаза или камеру только отраженным. Глаза при таком освещении не устают, а освещение комнаты напоминает солнечный день в лесу.
Таким делается освещение в офисах первых лиц государств и бизнеса во всех развитых странах, особенно продвинулась в этом направлении Германия. Характерно, что внешне все это выглядит весьма скромно. Немцы не любят и боятся показывать богатство. Самое дорогое и качественное имеет вид простой, в глаза не бросается, не знающий человек сразу и не поймет, насколько дорогую и качественную систему он видит. Так, вы приходите в офис государственного чиновника или руководителя среднего звена, например, «Дойчебанка» и видите жалюзи на окнах, но не догадываетесь, что эти жалюзи автоматически двигаются за солнцем, причем так, что солнечные лучи, отражаясь от них, падают на потолок, покрытый особым материалом, отражаются от него и падают именно на то место на столе банкира или чиновника, где обычно лежат документы, которые он читает. Таким образом, большую часть дня кабинет освещен естественным светом, но усиленным в 4–5 раз.
Такую систему мы сделали в зале совещаний министерства информации при Михаиле Лесине. В этом здании при Сталине находилось знаменитое «Совинформбюро». Зал был полностью, включая потолок, отделан панелями из дуба. Старые люстры не давали достаточного освещения, а темные дубовые панели больше поглощали свет, чем отражали. У Лесина через пять минут в этом зале начинали болеть глаза, и очки не спасали. Татьяна Наумова, управляющая делами министерства, попросила меня «что-то сделать, не меняя интерьера». Мы совместно с «Интерференц» разработали систему освещения и новые светильники, которые давали высокий уровень освещенности рассеянным светом солнечного спектра. При этом уровень освещенности менялся от точки к точке: на кафедре, с которой выступал докладчик, уровень освещенности был 1000 люкс, рядом – 300. На поверхности стола для совещаний, там, где должны лежать бумаги, уровень освещения тоже был 1000 люкс, а если сдвинуть бумагу на 30 сантиметров, то уровень снижался в три раза, а еще через 30 сантиметров опять повышался до 1000 люкс. Когда Лесин провел первое совещание в зале после замены светильников, он был поражен не тем, что ему было комфортно, а тем, что он забыл надеть очки.
Кабинет и интерьеры в Кремле просматривались и утверждались не только руководителями протокола и пресс-службы президента, но и самим Владимиром Путиным. Весь проект, естественно, мы делали в 3D, а личную зону президента, прежде всего кабинет, сделали в виде фильма: на компьютере можно было увидеть весь интерьер глазами человека, гуляющего по кабинету. Окончательный вариант проекта был утвержден Путиным. При этом нам было сказано: «Все должно быть точно по проекту. Какой нарисовали ковер, такой изготовьте и расстелите».
Почему я вспомнил эту работу? Не потому, что за нее Шаболтай получил орден. И не потому, что мы получили благодарность Кожина. И конечно, не потому, что теперь Виктор Хреков, пресс-секретарь Кожина, пытается объяснить конфликт между Управлением делами президента и ОАО «Москонверспром» тем, что мы непонятно как выиграли какой-то тендер, что компания не умела работать в соответствии с требованиями УД, прежде всего, заместителя начальника главного управления капитального строительства управделами президента Владимира Лещевского, забывая, что до конфликта «Москонверспром» работал по 24 контрактам с УДП РФ, получал благодарности (по 12 объектам – письменные, в том числе за подписью самого Лещевского).
Я вспомнил эту работу по двум причинам: первая – ни одна из компаний, для которых Лещевский пробил путь на объекты управделами, в том числе выбивая «Москонверспром», не работает в 3D. Я не говорю о визуализации, я говорю о простых чертежах. Они не знают, как это делать! И не хотят нанимать тех, кто это умеет делать. Вообще, в УД ПРФ ОАО «Москонверспром» была единственной компанией, которая изначально по всем контрактам готова была работать в 3D, 4D и 5D. Но никому, кроме протокола и пресс-службы президента это умение было не нужно!
А зачем это умение нужно чиновникам, которые сидят на строительстве, на финансировании объектов? Ну, возьмет «Москонверспром» и сделает в 3D весь проект по реконструкции санатория «Сочи», а еще хуже, если проект будет сделан в 4D и 5D, то есть с наложением графика производства строительно-монтажных работ и текущих цен на рынке. А лещевским, например, нужно повторно пропустить строительство дороги, или фундамента, или сетей, но в проекте они уже заложены, картину единую не растянешь, не поставишь один фундамент на другой. Надо объяснять, что новый фундамент за год под зданием сгнил. Могут спросить: а как же тогда принимали, документы подписывали? Сколько вопросов может возникнуть! Посадить не посадят, а вот волокиты и нервотрепки будет много, да и на смех поднять могут.
А когда все в тоннах бумаги, да в десятках томов, да разбито на несколько контрактов по проектированию и строительству, да заменить подрядчика, который уже выполнил часть работ, да ввести нового подрядчика, а ему в контракт внести работы, которые уже выполнены прежним подрядчиком и ему оплачены, да немного еще запутать, – сколько простора, сколько возможностей предоставляется новым бендерам, чичиковым и лещевским. Не зря же у нас, в России, постановлением Верховного суда признано законным выполнение и оплата одних и тех же работ по нескольку раз. Смысл этого постановления понятен: приезжает президент или премьер в город, а дорога, которая была построена год назад, провалилась. Надо срочно отремонтировать! Ну, не сидеть же мэру в тюрьме за этот ремонт. То есть ответственность осталась, как при социализме: главное – решить вопрос и произвести впечатление на руководителя. Деньги – общенародные, народ еще заработает и отдаст. А вот получатель денег и на строительство дороги, которая за год провалилась, и на ее ремонт к приезду гостя, у нас теперь частный, чаще всего «близкий» чиновнику. Многие готовы ремонтировать хоть каждый год, лишь бы качество не спрашивали, деньги платили, и после откатов на жизнь фирме и ее руководству оставалось достаточно.
Новые технологии вводят в игру кроме чиновника-заказчика и фирмы-подрядчика третьего игрока – компьютерную программу. С этим третьим нельзя выпить, посидеть в ресторане и «договориться», нельзя наехать и поставить в условия «или-или»: работаешь и платишь откат, подставляя себя под налоговиков и подписывая себе рабский договор пожизненно (попробуй заговори о своих правах или интересах, и чиновник «стукнет» своему налоговику и тот быстро выйдет на уголовное дело); или не платишь, тогда не работаешь, или работаешь, но там и тогда, где и когда никто из «своих» работать не хочет (нет денег, будет кидок, зарыта проблема, которую можно увидеть слишком поздно…).
Что же делать, если чиновничий аппарат не заинтересован в применении в России современных методов проектирования и управления строительно-монтажными работами? Первый вариант – принять волевое политическое решение. Власть должна сказать: «С такого времени все работы на важных государственных объектах должны производиться по следующим правилам: полное проектирование проекта 3–4–5D. Только после этого происходит утверждение госэкспертизы и выделение финансирования на строительно-монтажные работы. Те компании, которые не способны это делать, должны работать в частном секторе и искать заказчиков, которые готовы работать по старинке».
Второй вариант: верхи не хотят, не готовы или не могут работать по-новому. Этот вариант, видимо, и будет воплощаться в жизнь. Путь один – строить в России параллельную строительную индустрию. Надо создать ассоциацию, частно-государственное партнерство, новый Госстрой. В нем должны объединиться частные и государственные заказчики, готовые взять на себя обязательство развивать и строить проекты только по современным технологиям; проектные организации и строительные компании, способные выполнять работы в соответствии с новыми требованиями; иностранные партнеры (проектировщики, строители, ассоциации, деятельность которых направлена на распространение новых технологий и обучение). Этот новый Госстрой должен выступить учредителем учебного и исследовательского строительного института, специализированного на переобучении специалистов, разработке новых программ и отбору технологий. Нужна параллельная и независимая от погрязшей в коррупции и воровстве строительной отрасли новая экономика. Пускай в начале это будет всего лишь несколько объектов. Важно не количество, а качество работ и себестоимость строительства. Но самое главное – это новая психология, новая мораль. Без этого Россия будет продолжать путь в никуда!
Кстати, чуть не забыл вторую причину, почему я вспомнил опыт работы в ГКД. В кабинете президента в «особой зоне» съемки почти не проводятся. Света много, но жарко и блестит, неуютно и неудобно. Телевизионщикам не нравится.
